Джек Вэнс - Мыслитель Миров и другие рассказы

«Каждый из нас хотел бы это знать».

«Только не я! – Маи-Мио вскочила на ноги. – Не я! И ни одна из нас, шестерых подруг. Никогда, никогда, никогда! Никогда мы не покинем остров! Так мы поклялись!» Она нагнулась, похлопала Ингу по щеке и побежала туда, где ее подруги окружили корзину с фруктами.

Пять минут Инга неподвижно сидел и размышлял, после чего нетерпеливо махнул рукой, поднялся и прошел по берегу туда, где Такти-Таи строил свою лодку – катамаран с широкой палубой, с убежищем из плетеных прутьев, покрытым связками сушеных листьев сипи, с крепкой мачтой. Не говоря ни слова, Инга стал помогать Такти-Таи очищать острыми раковинами-скребками мачту – высокий, выдержанный в сухой тени ствол молодого пасиао-туи. Через некоторое время Инга прервался и отложил раковину: «Давным-давно нас было четверо. Ты, я, Акара и Зан. Помнишь?»

Такти-Таи продолжал выравнивать мачту: «Конечно, помню».

«Однажды вечером мы сидели на пляже у костра – все четверо. Помнишь?»

Такти-Таи кивнул.

«Мы поклялись никогда не покидать остров. Мы поклялись никогда не падать духом и пролили кровь, чтобы скрепить нашу клятву. Клятву никогда не плыть под парусом на запад».

«Помню».

«А теперь ты тоже уплывешь, – сказал Инга. – И я останусь последним из четверых».

Такти-Таи перестал работать и взглянул на Ингу так, будто хотел что-то сказать, но снова пригнулся к мачте и стал ее скрести. Через некоторое время Инга вернулся по пляжу к своей хижине, присел на корточки на крыльце и стал вырезать брошь для Маи-Мио.

Подошел юноша, присел рядом. Инга, будучи не в настроении разговаривать, демонстративно сосредоточился на резьбе. Но юноша, поглощенный своими проблемами, не заметил этого: «Посоветуй мне, Рона-та-Инга. Ты – старший в деревне, ты все знаешь».

Инга поднял брови, нахмурился, но ничего не сказал.

«Я влюбился в Хали-саи-Йано, отчаянно тоскую по ней, а она смеется надо мной, убегает и обнимается с Хопу. Что мне делать?»

«Все очень просто, – ответил Инга. – Она предпочитает Хопу. Тебе придется выбрать другую девушку, ничего не поделаешь. Как насчет Талау-Йо? Она привлекательна и заботлива – кроме того, судя по всему, ты ей нравишься».

Юноша глубоко вздохнул: «Ладно. Последую твоему совету. В конце концов, все девушки почти одинаковы». Молодой человек ушел, не обратив внимания на язвительный взгляд, котором его проводил Инга. Инга спрашивал себя: «Почему они приходят ко мне за советом? Я всего лишь на два или три сезона – ну хорошо, на четыре или пять сезонов – старше любого из них. Как будто я какой-то неиссякаемый источник знаний, фонтан мудрости!»

Вечером родился ребенок – у Омеи-Ни, почти целый сезон ночевавшей в хижине Инги. Так как родился мальчик, она назвала его «Инга-та-Омеи». Состоялась церемония наречения; председательствовал Инга. Песни и танцы продолжались до глубокой ночи – и, если бы это не был его ребенок, названный в его честь, Инга давно уже потихоньку удалился бы к себе в хижину, чтобы выспаться. Он был сыт по горло церемониями наречения младенцев.

Через не делю Такти-Таи собрался плыть на запад, и состоялась церемония совсем другого рода. Каждый вышел на берег, чтобы прикоснутся к корпусу его лодки и благословить ее пригоршней воды. Слезы катились ручьями – Такти-Таи тоже рыдал. В последний раз он обвел взглядом лагуну и посмотрел в лица тем, кого он оставлял на острове. Потом он повернулся и подал знак: молодые люди столкнули его лодку в воду, зашли в лагуну и оттащили лодку к выходу в океан. Такти-Таи поднял большой квадратный парус и подтянул фалы – парус наполнился ветром, катамаран понесся на запад. Такти-Таи, стоявший на палубе, попрощался последним взмахом руки, и все стоявшие на пляже повторили его жест. Лодка удалялась навстречу вечерней заре и, когда солнце зашло, ее больше не было видно.

За ужином все говорили тихо и неподвижно смотрели на костер. В конце концов Маи-Мио вскочила. «Только не я! – нараспев закричала она. – Не я – никогда, никогда, никогда!»

«И не я!» – воскликнул Ама-та-Лалау, лучший музыкант младшего поколения. Протянув руку, он взял гитару, вырезанную из черноствольного клейкого соа, набрал несколько аккордов и начал петь.

Инга молча наблюдал за происходящим. Теперь он стал старшим в деревне – казалось, все остальные относились к нему с особым почтением. Смехотворно! Какая чепуха! Он был всего лишь ненамного старше других, это не могло иметь никакого значения! Но он не мог не заметить, что Ама-та-Лалау пользовался особым вниманием смеющейся Маи-Мио и с искусной галантностью отвечал на ее ухаживания. Инга смотрел на все это с тяжелым сердцем и через некоторое время удалился к себе в хижину. Этой ночью, впервые за несколько недель, Маи-Мио не спала рядом с ним. «Неважно! – говорил себе Инга. – Все девушки почти одинаковы».