Андрей Кокоулин - Мастер осенних листьев [litres]

– Исключительно и замечательно горячей, – подтвердил господин Некис. – А если у вас нет новой одежды, я готов уступить свой старый горжет.

– Вы серьезно?

– Я вас провожу.

Господин Некис повел Эльгу по мосткам к палатке. Воины здоровались, желая светлого утра и долгой жизни. Эльга кивала:

– И вам, и вам.

Хеврос и Сист принесли парящую бадью, поставили внутрь, потом Сист притащил бадью поменьше, с холодной водой, сунул в руки Эльге ковш.

– Вот. – Он помялся. – У нас тут ребята, когда мой портрет увидели… Вы не могли бы им тоже сделать?

– Ваш портрет? – спросила Эльга.

Сист смутился, заволновался.

– Нет, что вы, госпожа мастер! Я-то им зачем? Им каждому – свой, для родных.

– Я поняла, – улыбнулась Эльга. – Я постараюсь, но, наверное, не сегодня. Вы же завтра еще не уедете?

– Во второй половине дня, скорее всего, выйдем в Салланцу, – сказал господин Некис.

– Тогда утром я приму всех желающих.

– А… – открыл рот Сист.

Но был прерван господином Некисом:

– Все! Госпоже мастеру некогда. Поспеши с завтраком.

– Да, командир, – сказал Сист.

Он отсалютовал и побежал, мальчишка мальчишкой. Господин Некис усмехнулся.

– Я тоже пойду, – сказал он. – Жду вас у себя.

– Хорошо.

Ах, как это было замечательно, оставшись одной в просвечиваемой солнцем палатке, скинуть грязные, пропотевшие платье, сорочку, нижнюю юбку и, попеременно зачерпывая ковшиком из одной и из другой бадьи, поливать себя водой! Плыло к ногам лиственное крошево, распускались, липли к к лицу волосы.

Ничего нет лучше!

Грудь, руки, живот Эльга растерла грубым мочалом до красноты. Грязь сползала, будто кора с дерева. И хорошо, что бадья с горячей водой была глубокая, большая, черпай и черпай, не думая об экономии.

Тугой, заставляющей прикусить губу струйкой на шею, на спину. Ах! Ёрпыль-гон!

Потом даже просто стоять, обсыхая, на мокром пятачке было блаженством. Эльга обнаружила, что в голове у нее пусто, ни листика, ни узора, и сладко потянулась. Все, Ружи и Башквицы, я готова. Я знаю что. Я знаю как. Я, конечно, не совсем уверена, что у меня получится, но в вас нет никакой разницы.

Это понятно?

С осколками листьев, с водой, казалось, ушли усталость, беспокойство и напряжение последних дней, забылись Каршетт и титор Астараго, девочка Устья, женщина, сына которой звали Асмас, но на самом деле он был Лесмо Иггитак. В теле появилась легкость. В шагах – плавность. Эльга покружила по палатке, завернувшись в дорожный плащ.

Хорошо!

Держитесь, Башквицы! Берегитесь, Ружи! Мастер умыт и чист. Мастеру осталось сделать одну вещь, и все в вашей жизни изменится. Да-да, уж будьте покойны! Зря, что ли, всю ночь под светом фонаря она набивала новые узоры? И вы знаете, есть чувство, что раньше такого никто не делал. Впрочем, сначала она позавтракает.

Эльга оделась в чистое, подвязала пояс, выволокла опустевшие бадьи наружу.

Мир звенел, стрекотал, разливался птичьим пением. Это же почти лето! А она чуть его не проморгала! Тут ведь просто – распахни глаза и смотри, перекладывай на букеты. Можно ведь, наверное, сохранить в листьях кусочек этого светлого, уходящего цветеня, или следующего за ним чаровня, или жаркого, плодородного пожатья. Чтобы достал, сбросил тряпочку – и лето, и солнце, и запахи!

Да, об этом стоило подумать.

– Госпожа мастер.

Господин Некис явно остался доволен тем, как она выглядит.

– Совершенно другое дело, – сказал он. – Наконец-то вы не производите впечатление смертельно больной.

– И вам – долгой жизни, – ответила Эльга.

Ей ужасно хотелось показать господину Некису язык, но она подумала, что это будет совсем уж ребячеством. И она вроде не девочка, и господин Некис не в том возрасте, чтобы с ним таким образом заигрывать, еще подумает, что госпожа мастер не потянула букет и сошла с ума. Эльга едва не расхохоталась, представив, как бегает вокруг стола и сыплет листьями.

А ведь чуть не пустилась вприпрыжку!

Но завтракали нарочито неторопливо, хотя Эльгу и щекотало изнутри, и подталкивало: не сиди, вперед, к забору, к Ружам и Башквицам. Господин Некис поглядывал искоса, но ни слова не говорил. Расправляясь с тушеной тыквой вперемешку с мелкими кусочками мяса в луковой подливе, Эльга вдруг подумала о Сарвиссиане. За ним, пожалуй, следует послать. Как там поселок называется? Песья Голова?

– А вы дикарей видели? – спросила она господина Некиса.

– Конечно, – ответил он.

– Они людей едят?

– Нет, это сказки. Они обычные люди.