Дмитрий Зимин - Тригинта. Меч Токугавы

Сомневаюсь, что это мой случай. Завтра будет так же плохо, как сегодня. Через год будет так же плохо. И через сто лет… Он просто не понимал, о чем говорит.

И тут я услышала шорох. Открыла глаза, затем приподнялась и попятилась к стене. Бич лежал там, где я его бросила: метрах в трех позади, у клеток.

- Маха… - голос будто потерялся в пустоте.

Она начала поднимать пистолет, я метнулась за колонну. Раздался громкий вой - гномы включили сирену. Значит, они завершили зачистку и теперь собираются всё взорвать.

Маха, выругавшись сквозь зубы, скрылась в темном тоннеле. И тогда я, подобрав Бич, рванула за ней.

Шла по запаху: аромат лилий, горного меда и гвоздики. Удушающе-тяжелый, он не рассеивался даже в присутствии крови и экскрементов.

Сирена выла всё настойчивее, и можно было только надеяться, что я бегу в верном направлении.

Пробудилась тлевшая в груди жажда убийства, бешенство сердца, которое никогда не оставляло меня надолго. То, что мы встретились в катакомбах, над не остывшими телами моих друзей - не случайно. Это - судьба…

Вылетев на берег моря - Керкуан остался в стороне, на высоком плато - я припустила за тонкой фигуркой, бегущей к катеру.

Волны с грохотом накатывали на черную гальку, а там, где был древний город, вспухал огромный клуб пыли. Снизу не было видно, что творится на самом плато…

В катере ждал Дирг - я его сразу узнала. Непутевый братец Тристана всегда оказывался там же, где его матушка… Что они делали в лабораториях вампиров? Пришло в голову, что они могли быть теми самыми поставщиками живого товара. А почему нет? Доставили очередных пленников, а тут - нападение…

Маха была уже по пояс в воде. Я прыгнула ей на спину, сверху накатила волна и потащила нас по камням…

Отфыркиваясь от песка, я поволокла тетку к берегу. Она отбивалась. Один раз Махе удалось засадить пистолетом мне по губам, из глаз посыпались искры, губа лопнула. Дирг что-то кричал издалека.

Она пыталась измениться: нос превращался в клюв, на костлявых пальцах отрастали когти и бессильно скользили по комбезу.

Маха пыталась вырваться, но я вцепилась в нее мертвой хваткой. Глаза её, по-птичьи круглые, совершенно безумные, прожигали ненавистью.

Послышался шум мотора: катер быстро удалялся от берега. Он быстро превратился в точку, прыгающую по волнам.

Маха вырвалась и, уже не пытаясь бежать, развернулась ко мне.

- Он бросил тебя! - я сплюнула розовой, горько-солёной водой. - Сынок пожертвовал тобой, чтобы спасти свою шкуру!

- Он вернется!

- Ты знала, что делаешь из него монстра? Как ты могла поступить так с собственным сыном? Или тебе было всё равно?

- Ты сама стала подстилкой, чтобы занять трон! - нос её загнулся крючком, вместо волос на голове топорщились мокрые перья.

- Вот, значит, в чем дело! Любой ценой рвешься к власти…

Она хрипло рассмеялась, выхаркивая воду.

- Думаешь, Оберон был душкой? Или мой младший сын? Или ваш ненаглядный Яррист? Думаешь, его за красивые глаза зовут Проклятым?

Улучив момент, Маха перекинулась, и, выставив когти, спикировала, метя в лицо. Поймав мощное крыло и навалившись всем весом, я старалась затащить её под воду. Сова била когтями, но комбез продрать не могла. Какое-то время мы ворочались в прибое, захлебываясь и визжа, как две гарпии.

Спустя вечность мне удалось добраться до шеи птицы, оказавшейся на удивление тощей. Сомкнув руки, зажмурившись и пуская пузыри, когда накатывала очередная волна, я держала сову под водой, чувствуя, как удары крыльев становятся всё слабее.

Лёгкие разрывались, голова гудела от ударов волн. Мною владело безумие - лучше захлебнуться, чем разжать хватку.

Потом я с трудом поднялась, но новая волна ударила в спину, сбив с ног. Комбез намок и тянул на дно, из разбитого носа шла кровь. Миновав кромку прибоя, я уселась на песок и рассмеялась.

Интриги, ненависть, предательство… И после всего, дохлая тушка Махи, раскинув крылья и задрав лапы, безмятежно качается на волнах. Финита ля комедия.

ГЛАВА 30

НАОМИ

Побережье Туниса.

Встретив рассвет на берегу, я отыскала несколько красивых камешков и зашвырнула их в море - по одному за каждого убитого мною оборотня. Марико, Сашка, Акела, Петруха… А затем пошла вдоль кромки прибоя.

…Убивать легко. Бич с легким шелестом рассекает плоть и кости, в ушах стоит вой, хрип, рык, визжание, плач…

На людей набрела к полудню: они нежились на солнце, кидали через сетку мяч, рассекали лазурные воды на серферных досках… Молодые, счастливые лица, чистые, не обремененные заботами глаза, громкий смех. Курорт? Кемпинг?