Екатерина Оленева: Твёрже алмаза

Каролина замолчала, в тайной надежде на то, что Сид продолжит разговор. Но он молчал.

– Умоляю! – продолжила она тогда. – Отложите поединок! Хотя бы до того времени, пока не поправитесь? Уверена, это не нанесёт урон вашей чести. Никто не посмеет усомниться в вашей храбрости, слишком она широко известна.

– В этот раз я ищу не чести, а справедливости. Мной и этим человеком словно играет рок, каждый раз ставя нас на пути друг у друга.

– Зачем вообще устраивать эту буффонаду с поединком? – заломила руки Каролина. – Ведь вы можете попросту отдать вашего оруженосца в руки правосудия?

– Боюсь, что больше не могу обсуждать этот вопрос. Мне пора.

– Сид!

Он раздражённо обернулся.

– Разрешите пойти с вами?

– Вы с ума сошли? – рассмеялся он, отстраняясь от протянутых к нему рук.

– Разрешите или нет, я всё равно пойду! – упрямо заявила Каролина, воинственно задирая подбородок.

– Как пожелаете, – холодно кивнул Сид.

И этот переход на «вы» больно кольнул Каролину.

– Вы меня весьма обяжете, если будете держаться в стороне и не станете кидаться ни одному из нас на шею.

Каролина ничего не смогла ответить. Она онемела.

Сид вышел стремительным шагом.

Она слышала, как он спускается по лестнице, разговаривая о чём-то со слугой. Голос его звучал спокойно.

Каролина присела на кровать, проведя ладонью по бархатному покрывалу. В горле образовался горький ком из слёз. Его пришлось проглотить.

Спустившись вниз через четверть часа Каролина столкнулась с матерью.

– Что всё это значит? Твой муж решил устроить поединок прямо у себя в доме? – возмущённо накинулась Фиона на дочь, как будто та была автором идеи.

– Да.

– Но это же совершенно против правил!

– Для моего мужа, матушка, нет правил. Он делает то, что захочет и так, как захочет. Разве, когда вы выдавали меня за него замуж, вы этого не знали?

Фиона потупилась.

– Куда ты идёшь? – спросила она дочь.

– В оружейную.

– Зачем?

– Буду присутствовать на поединке.

– Ты в своём уме?! Это же не тренировочный бой. Поверь, лучше на это не смотреть.

– Я хочу видеть.

Обескураженная, Фиона непонимающе смотрела на дочь.

– Ты хочешь видеть, как твой муж прирежет этого мальчика, словно цыплёнка? Никогда не подозревала за тобой подобных склонностей.

– Мне нужно это видеть, мама.

– Каролина!

Но она уже не слушала.

Оружейная представляла собой комнату огромных размеров, с окнами от пола до потолка. Приготовления к поединку были проделаны быстро, в полном молчании.

Оба противника сняли камзолы, жилеты и туфли. Закатав рукава рубашек встали друг против друга.

Питер бросил на бледную, как смерть, Каролину, несколько вопросительных, изумлённых взглядов. Сид не посмотрел на неё ни разу.

Каролина видела, что противники преисполнены мрачной решимости.

Сид не сомневался, что убьёт оруженосца. Питер в исходе поединка не сомневался тоже.

Против воли Каролина ощутила к оруженосцу мужа жалость.

– Ну что ж? Приступим? – отсалютовал шпагой Сид.

Издав яростное рычание, глупый мальчишка встал в позицию.

Медленными шагами он начал обходить Сида по кругу, по ходу часовой стрелки. Герцог стоял неподвижно до тех пор, пока Питер не решился атаковать. Лицо его дышало яростью. Сжатые губы, грозная бледность, невольная дрожь в руках указывали, каких трудов ему стоит сдерживаться.

Когда Питер нанёс быстрый удар сбоку, чтобы не закричать в испуге Каролине пришлось закусить губу до крови. Сид, даже не поднимая шпаги, всего лишь уклонился в сторону, обменявшись с противником местами.

Окончательно разъярённый, Рэдси сделал два быстрых шага в попытке нанести следующий удар, стремительный, быстрый, точно молния, сверкнувшая между туч.

Сид, в полном сознании своего преимущества, парировал их с удивительной точностью. Потом нанёс три контрудара, с хирургической точностью оставивших три росчерка на груди соперника, не глубоких, но кровоточащих.

Каролина прекрасно видела, что муж играет со своей жертвой, как кошка с обречённой мышкой. Но она надеялась, что Сид попросту хочет помучить своего оруженосца, заставив его прочувствовать весь страх перед неизбежностью смерти.

Накажет и отпустит.

Ещё больше разъярившись от боли, чувствуя, как вместе с кровью уходят и силы, Питер бросился на Сида в очередную атаку.

Герцог не отступил ни на шаг. Опасно тонкие клинки со звоном скрестились.

Питер понимал, что ему не победить, но действовал стремительно и фехтовал, как никогда в жизни. Руководствуясь правилом, что лучшая защита – нападение, он атаковал опять и опять.