Юлия Пушкарева - Пути и маски [СИ]

— Правильно! Так их!..

— Точно!

— Слышишь, Лур? Я давно говорил, что проклятым альсунгцам ещё достанется от нас!

— Слава Велго!

— Слава нашим Правителям!

Тем временем место чара Энчио занял ир Пинто. Картину подкатили за ним следом. Он приторно улыбнулся толпе, раскланялся, будто приветствия предназначались ему одному, и поднял золотые ножницы. Синна заметила, что с другой стороны к картине подошёл незнакомый ей человек с тусклым, неприметным лицом. Трудно было даже подобрать какие-то особые слова, чтобы описать его внешность, но среди Правителей он выделялся в своей будничной серой одежде, как галька среди рубинов. На шее человека висела цепочка с фигуркой — сокол с глазами из красных камушков… В Синне вновь шевельнулась тревога. Откуда взялся на помосте этот чужак, кто пропустил его?…

— Позвольте показать вам, уважаемые жители Вианты, праздничный дар столице! — пропел ир Пинто. — Эра Алья, кисти которой коснулась Мудрейшая, — любезный кивок в сторону Ринцо, — соблаговолила написать для нас памятное полотно, чтобы оно на несколько дней украсило эту площадь. Почётную обязанность снять с картины покров выполнит добрый друг Совета — один из лучших кезоррианских волшебников, глава Дома Агерлан. Славим Велго!..

— Славим Велго! — эхом отозвались горожане, но на этот раз их было значительно меньше. Большинство потрясённо молчало: глава Дома Агерлан — друг Правителей? Лидер одного из преступных Домов, маг-убийца?…

Синна слышала о Доме Агерлан и знала об их угрозах в адрес Лауры. К тому же она подозревала, что именно этот Высокий Дом сделал Линтьеля умелым убийцей. Как и вся площадь, она не поверила своим ушам.

Чар Энчио смотрел на мужчину в сером с хмурым прищуром, но ничего не предпринимал. Ринцо, содрогнувшись и что-то крича, бросился к иру Пинто, но поздно — тот уже бросил человеку с соколом ножницы, и они переглянулись, как старые знакомые.

Или как заговорщики.

Двумя ловкими движениями человек в сером разрезал верёвки на полотне и сбросил белую ткань. А потом, зажмурившись, коснулся ладонью рамы…

Синну толкнуло в грудь невидимой тугой волной. Она упала, не удержав равновесия, и боль удара камней о спину заставила её вскрикнуть. Непонятный грохот, крики и шипение накрыли площадь. Поморщившись, Синна перекатилась на четвереньки и поднялась.

На помосте теперь творилось нечто страшное.

Человек в сером исчез, но вместе с ним исчезла и картина. Синна впервые увидела, что было на ней изображено — громадная чёрная змея, никак не меньше статуи Велго. Синну колотила дрожь, но в памяти почему-то всплыл рисунок из дорогой детской книги о животных Обетованного — чёрная феорнская гадюка… Длинное тело свернулось кольцами и матово поблёскивало на солнце; кое-где под его весом проломился помост. Каким-то непостижимым образом от прикосновения мага-убийцы тварь ожила и разрослась; теперь над площадью разносилось её шипение, а меж зубов длиной с руку Синны скользил раздвоенный язык.

Выходит, картина была заколдована. Знала ли об этом Лаура?…

На пару мгновений Синна забыла, как дышать. Потом кто-то пихнул её плечом, закричал, и прямо перед лицом возникли чёрные глаза, распахнутые в бессмысленном страхе. Та самая служанка, отшвырнув поднос с пирожными, проталкивалась через толпу; её рот был распахнут в беззвучном вопле. Вслед за ней устремились визжащие чары.

Толпа хлынула с площади и заметалась, как паникующее море. Несколько раз Синну сбили с ног; кто-то порвал ей вуаль и отдавил подол платья. Согнувшись и закрывая лицо, она почти отползла к стене большого здания — кажется, виантского суда — и прижалась к ней, чтобы осмотреться.

Змея на помосте время от времени наклонялась, щёлкала узкими челюстями и распрямлялась вновь; под ней мельтешили, не находя выхода из чёрных колец, фигурки в красном. До Синны почему-то не сразу дошло, что это Правители; каждая секунда, как в кошмаре, наплывала на предыдущую. Когда она присмотрелась и поняла, что именно происходит, судорога стиснула ей желудок.

Подхватив маленького чара Леро, который истошно кричал, змея сначала откусила ему голову, а потом, ловко перевернув в воздухе, проглотила. Фонтан крови, хлынувший из шеи чара Леро, окатил её клыки и морду.

Дрожа, Синна отвернулась к стене, и её вырвало.

Кажется, ира Пинто не было на помосте — хотя она уже ни в чём не была уверена. Она не видела, что случилось с Ринцо, но знала, что ему не выбраться, как и всему Совету: тело гадюки плотно обхватило помост и всё продолжало скручиваться, будто ей не было конца. Мозаика на площади вибрировала от шума; среди хаоса бегущих во все стороны и вопящих людей невозможно было хоть что-то понять. Разноцветная статуя с весами рухнула, и от неё полетели мелкие щепки — совсем как статуя корабля в Хаэдране, разрушенная альсунгцами… Синну согнуло пополам и вывернуло вторично: слыша хрустящие и чавкающие звуки с помоста, она не могла бороться с тошнотой.