Кэтрин Эпплгейт - Последняя из рода [litres]

– Этц ши фалк ван! – кричал он.

Тоббл с бешеной яростью набросился на стражника, ударившего Хару, схватил его лапами за уши и стал кусать за нос.

Страж уже не мог воспользоваться мечом. Он отчаянно пытался освободиться от Тоббла, но воббик повис у него на носу. Повсюду была кровь.

Страж, поймавший меня в сеть, бросился товарищу на подмогу.

И тут Тоббл отцепился от своей жертвы и с пронзительным криком, характерным для зверя значительно большего размера, бросился сзади на шею второму стражнику, схватил уголки его рта и растянул в отвратительной улыбке, а потом стал кусать его за шею, как безумный барсук.

Наконец я смогла выбраться из сети и во всю глотку заорала:

– За даирнов!

Затем я сделала то, о чём раньше даже подумать не могла: вонзила меч в первую жертву Тоббла, проткнув её бедро, и стражник завопил от боли.

Шатаясь, почти не соображая, я развернулась и ударила второго стражника – сзади по колену, не защищённому доспехами.

Они оба вопили, а я тем временем устремилась к противнику Гэмблера. В ушах у меня стучала кровь, и дыхание перехватывало.

Тоббл добежал до стража первый, вцепился в его ухо и стал жевать с особой жестокостью.

Гэмблер тут же воспользовался моментом и мгновенно вскочил на лапы. Всего один прыжок – и его мощные челюсти обхватили шею стражника, и все мы тоже оказались лежащими на земле.

Я встала и увидела, что Хара поднимается на ноги. На голове у неё кровь, в глазах – ярость, которая тут же сменилась удивлением, когда перед ней открылась такая картина: один грозный солдат Бледной стражи стоит на коленях и держится за свой зад, другой отползает на локтях, волоча покалеченную ногу, а третий застыл от ужаса в лапах наводящего страх Гэмблера.

– Что тут… – начала она.

Затем она увидела Тоббла – шерсть его была в крови, дыхание – тяжёлым.

– Валлино, – сказала Хара. – Прости, но тебе придётся скакать изо всех сил!

Она вскочила на лошадь, схватила меня и Тоббла, усадила перед собой и взяла поводья.

– А я говорил вам, – тяжело дыша, начал Тоббл. – Мы, воббики, долго терпим, но стоит только нам разозлиться!..

– Друг мой воббик, – ответила ему Хара, – я в этом убедилась.

Она обернулась.

– Гэмблер!

– Бегу, – крикнул он, глядя на испуганного стражника, который всё ещё был прижат к земле.

Хара что-то сказала Валлино, и мы поскакали, забыв о всякой конспирации. Мы скакали по улицам, оставляя за собой кровавый след врагов.

– Вот она! – послышался знакомый голос, когда мы повернули за угол.

Нам навстречу выскочила дюжина солдат и перекрыла путь. Хара резко развернула Валлино в обратную сторону, из-под копыт полетели искры, но за нами уже были другие солдаты.

Среди них шагал и Лука.

– Схватить, – уверенно скомандовал он. – И её не забудьте, – надменно ухмыльнулся он, глядя на нас, – «собаку».

Из-за строения запястий даирнам не так-то просто надеть наручники, только если они не очень тугие. Под руководством Луки мурдановские солдаты нас связали: меня, Хару и Тоббла. Но особенно жестоко они поступили с Гэмблером, не только обмотав его толстой верёвкой, но ещё и привязав ноги к груди, а затем погрузили на повозку.

Так, связанных по рукам и ногам, нас тащили, толкали и пинали по мраморным коридорам с зеркалами, пока наконец не швырнули к трону Мурдано.

Я споткнулась и постаралась выпрямиться, но Лука снова толкнул меня лицом вниз.

– На колени перед Мурдано, собака, – приказал он.

Я была жутко напугана, поэтому с трудом осмотрелась. Комната казалась огромной из-за зеркал. Всё вокруг блестело золотом: люстры со свечами на потолке, подсвечники на стенах, тоже со свечами, швы между мраморными плитами, рамы картин, на которых изображались замершие, нахмуренные, неестественного вида люди.

К платформе, на которой стоял массивный трон, вели шесть ступеней. На троне витиеватая резьба изображала людей, феливетов, раптидонов, натайтов и террамантов, а среди них, что удивительно, почётное место занимал даирн, резная фигура которого особенно выступала.

– Что за вторжение?! – требовательно спросили нас.

Голос был презрительным и раздражённым и принадлежал немолодому мужчине. Он стоял слева от трона и был одет в длинную, с ниспадающими складками одежду тёмно-синего цвета.

Ещё один мужчина, широкий и мускулистый, стоял с другой стороны трона, скрестив крепкие руки на мощной груди. На нём была великолепная солдатская ливрея, увешанная медалями и лентами, и высокие чёрные сапоги, начищенные до такого блеска, что могли соперничать с зеркалами.