Дмитрий Чудсков - Невская русалка

Мне наморозили Неву.
Не слышу чёткого ответа.
Спасибо, женщины. Вы… это…
Гоните дальше их братву,
Чтоб в зиму превратили лето.
А то… Пока я фронт прорву,

Что тут не натворит агрессор».
И укатил. В крови шинель.
Попала «эмка» под шрапнель,
Потом добил стервятник «Мессер».
Но вот уж над рекой метель.
Чёрт старый заправлял процессом.

Метался между берегов,
Смотрел, куда кого поставить,
Где нужно полынью оставить,
Где толще ледяной покров.
И злился: «Надо ж так подставить!
Василий, сволочь! Был таков!»

Строители с Альдебарана
С тарелок сбрасывали тол —
То там, то здесь зиял раскол.
А ведь сначала «без тарана»
Земной достать хотели ствол.
Замёрзшие, в слезах и ранах,

Но всё же выполнив приказ,
Кривлялись черти. В полыньях
Всплывали в призрачных огнях
Полуторки, давя на газ,
Буксуя в свежих колеях,
С трудом таща боезапас.

Сорокапятки и зенитки
Готовились на берегах.
Схватив винтовки впопыхах,
Бежали мокрые до нитки
Бойцы. И нипочём им страх,
И голод, и мороз, и пытки —

Бегут, в глаза врагу смеются.
Прожектор мечется лучом.
И вот пришелец заключён
В прицел. Зенитки сбили блюдце!
«Ура-а!!!» — гремит под кумачом.
«Даёшь тачанки!!!» И несутся.

И пулемёт, и сабель звон,
Колёсных спиц коловращенье,
Времён и сущностей смешенье.
Врага теснят со всех сторон.
Их босс горазд на ухищренья —
Не дал забрать себя в полон,

Сбежал один. Пришельцев смяли.
Под угасающей Луной
Глядел я, как кончался бой.
Скульптуры по местам стояли,
Самсон на льве спешил домой.
Солдаты пушки зачехляли.

А я?! Всю ночь стишки строчил?
Расселся тут, поэта корчу,
На деле лишь бумагу порчу.
Указ от рыбы получил?!
«А ну, мой пёс, покажем чёрту?
Авось догоним!» Нил вскочил.

Мы вихрем ринулись в машину
И к Петербургу понеслись.
На вираже мы ворвались
На Ушаковский мост, где шины
С разгону угодили в слизь,
Пошли на юз. С моста вершины,

Неуправляемо крутясь,
Как будто бес нас взял на вертел,
Мы мчались камнем в лапы смерти,
Но всё же встали. В руль вцепясь,
Сижу. Вдруг, верьте иль не верьте,
Но вышла Любочка на связь.

Я, право, не посмел отбиться.
Тут началось: и «где ты был?»,
И «ты меня совсем забыл»,
И «до тебя не дозвониться»,
И «не мычи, как имбецил,
Забыл любовь и лето в Ницце?».

Я слушал, будто бы во сне,
Но видел явственно: как птица
Она в своём «Сузуки» мчится.
Она спешит навстречу мне,
Ей «нелегко любить тупицу».
«Чем насолила я судьбе,

Что у тебя мозгов нехватка?!
Впредь, умоляю, без затей.
Пойми же, что и мне несладко!
За мною тысяча чертей
Снуют, один другого злей.
Скольжу, и серой пахнет гадко.

Коль не сиделось тебе дома,
Коль не писалось за столом,
А лучше рваться напролом,
Невесть куда, спеши к грифонам.
На мостик Банковский. Бегом.
Они помогут. Но влюблённым…»

Я вскрикнул: «Люба, наших уз
Не разорвёт ничто на свете.
Слова твои меня, как плети,
Хлещут. Я люблю, люблю и мчусь!»
«И где ты есть?» — «Я у мечети».
«На связи будь… не отключай блютус».

«Ты где сама?» — «Лечу на красный
По Лиговке. Я никогда
Так не неслась. Туда-сюда
Метутся черти. Ник, мне страшно.
Несётся следом чехарда.
Ник, неужели всё напрасно?!

Не отстают, не отстают.
Сигают, словно в них пружины,
Я не могу!!! Давай же, Джимми!
Оторвалась. Мне вслед плюют.
Какие мерзкие вражины».
Я перебил: «Ой! Ваську бьют!»

«Ты что, Никита, что за Васька?»
«А, это чёрт. Я тут, у Мойки…»
Гляжу, три беса, бак помойки
Перевернув, орут: «Вылазь-ка.
Попался, голубь перестройки.
Тащи! Мурло ему расквась-ка».

Метелят трое одного.
Кто кулаком, а кто копытом,
Поди, уж кости перебиты.
Он сам из них, но жаль его.
Багажником, уже побитым,
Цепляю ближнего. Того,

Что самый рьяный. Получи!
Сдаю назад и бью второго.
Ещё бегут. Да тут их много.
Василий вырвался, кричит,
Бежит к машине хромоного.
Мне было с ним не по пути,

Но паразит вцепился в дворник
И завалился на капот.
В глазах мольба. Какой урод!
Пёс надрывается в задоре,
И Люба на меня орёт.
Идёт, похоже, дело к ссоре.