Дмитрий Чудсков - Невская русалка

Взялись карабкаться наружу.
Ползёт один, встаёт другой,
Уж это цепь, уж будто строй,
Идут, один другого дюже,
И шерсти дыбом за спиной.
Кольцо вкруг города всё туже,

Остановились. Стали дуть
На Петербург морозом сонным.
Клубился тот, скользит по волнам,
Вдоль по проспектам держит путь,
По Невскому и Миллионной,
И в переулки повернуть

Он не преминет, лезет в двери,
Окошки, всюду прошмыгнёт.
Он вдоль по улицам идёт.
Влюблённые уснули в сквере,
И постового сон гнетёт,
Заснули в зоопарке звери,

Прохожий сонный чуть бредёт,
Таксист уснул на пассажире,
Вор лёг в ограбленной квартире,
Речной трамвайчик не снуёт,
Спят дикторы в прямом эфире,
Мосты никто не разведёт.

Тяжёлым сном весь город спит.
За час до этого Нева,
Русалки странные слова
Услышав, думала: «Чудит», —
Её неся вдоль рукава,
Где воды бьются о гранит,

Где сфинксы гордо улеглись,
Вдоль парапета тонкой бровки…
Пред ними тёмная головка
Всплыла, и сфинксы поднялись.
Русалке страшно и неловко.
«Ну говори, уж заждались.

Что там стряслось или стрясётся?
Соврёшь — пощады не проси», —
Один из сфинксов пробасил.
Другой прищурился, смеётся:
«Со страху речку не тряси».
«Робею я, как будто бьётся

Вновь сердце трепетно в груди
И кровь струёю бьёт в висок,
Как будто времени песок
Землёю уж не тяготим,
А вспять летит…“ — „Оставь, дружок.
Нам нет обратного пути,

И толики людских страстей
Нам не изведать. Это тени —
Лишь память давешних волнений,
Не возвратить прошедших дней.
Однако будь ты привиденье
Иль будь ты всех живых живей,

Ты дочерь матушки-Земли.
Девица ты, иль полурыба,
Иль даже мраморная глыба,
Её храни и раздели
Земли удел, коль нужно… либо…
Но… Слушаем. Благоволи».

И, молча выслушав рассказ,
На лапах поднялись. «Исаакий?
Земную ось?! Что за напасть?!
Да как дерзнули забияки
На нас свою раззявить пасть?!
С Земли мы сбросим мусор всякий,

Прекрасное спасёт наш мир,
Прекрасного у нас сполна.
Атланты, львы, грядёт война.
Пойдём под звуки арф и лир.
К утру нагонная волна
Всё вымоет. Проучим мы задир.

Русалочка, держать не смею,
Плыви. Но если что не так
И ты окажешься нам враг,
Тебе не просто скрутят шею.
И пеною морской никак
Не станешь. Лишь сырьём для клея.

И это если похлопочут».
Гранитный страж захохотал,
Да так, что дрогнул пьедестал.
Сверкнули каменные очи,
Знать, час настал. Все, кто не спал,
Пришли в движенье этой ночью.

Скульптуры спрыгивали вниз.
Герои, конные гиганты,
Кариатиды и атланты,
Оставив портик иль карниз.
Бросая наземь цепи, ванты,
Львы вдоль по улицам неслись,

Терзая длинными когтями
Непрочный питерский асфальт.
Герои медные на гвалт
Бегут при шпагах да с тростями,
Кругом сумбур, играет альт.
По небу чертит плоскостями

Аэроплан. Запели скрипки.
Им вторит альт. Откуда он,
Аэроплан? Со всех сторон:
«Чужой! Гляди, хвостище гибкий.
Совсем не наш. Дракон! Дракон!»
Завис, и паутины липкой

К Земле он распустил пучок.
Вниз человечки заскользили.
«Ах, как бы чем не заразили, —
Прокашлял медный старичок. —
Что только нам не завозили».
И приготовил сундучок,

Где были шприц да пачки ампул,
Блеснули скальпели. Сползали
Глазастики (вы их узнали?).
И тут на них наставил лампу
Железный Феликс: «Вас не ждали».
Дзержинский молвил: «Без преамбул.

Стволы и финки лучше сдать».
Засуетились человечки:
«Как хорошо на вашей речке.
Мир вам“. — „Я должен повторять?
Я знаю всё. У вас утечка.
Что вы собрались тут менять?!»

А те: «Помилуйте, геноссе.
Не торопитесь возражать.
Мы призваны, чтоб улучшать
Народам жизнь. Меняем оси,
Научим правильно дышать,
Ведь мы друзья, и очень просим

Препоны нам не учинять.
Тем более нас вызывали.
Когда вы счастье раздавали,
Не всем хватило. Понимать
Такое нужно бы вначале,
А после спорить“. — „Предъявлять

Вас попрошу по одному
Всех паспорта и встать в шеренги.
А то недолго сразу к стенке».
Вмешался сфинкс: «Я не пойму,
Что ты разыгрываешь сценки?
Отправить нужно их в тюрьму».