Дмитрий Павлов - Потеха колдунов - Пробуждение

Свершилось! Теперь он стал рыцарем – благородным как по крови, так и по делам, защитником Веры, короля, магнатов и земли людской. Но воспоминания о страданиях и смерти Лаеты не давали ему испытывать ни радости, ни гордости. То, к чему долгие годы стремился, не принесло ничего. Он смотрел в радостные глаза придворных и поневоле испытывал ненависть к ним, к себе, к тому, что они называли Верой. Сплошное лицемерие! А ведь вскоре предстоял разговор с отцом, к которому его не допустили, приказав до церемонии сопровождать послушников. Что он ему скажет? Что он мог ему сказать? Только вот где отец?

Во время пира, организованного по случаю торжества, к Дементию подошел Роланд – сокольничий и маршал королевства – и приказал следовать за ним. Недоброе предчувствие усилилось, когда за их спинами пристроилась четверка рынд в полном боевом облачении.

Вновь, как седмицу назад, Дементий спускался в подвалы, не имея четкого представления о том, чем закончится приглашение. Роланд, идущий впереди, заметно прихрамывал, его рыжий чуб чуть завивался слева. Рынды угрюмо молчали. Наконец сокольничий открыл решетчатую дверь, пропустив Дементия вместе с воинами внутрь, и запер ее снаружи. Громко щелкнул замок, и рыцарь оказался в пыточной замка Висулы – месте, откуда не выходят.

Не успел осмотреться, как к нему приблизился мужчина. Дементий его узнал. Среднего возраста, не слишком высокий, плечистый, с довольно простым лицом, темными власами, спадающими ниже плеч, и ухоженной бородкой, Ляшко из рода Орловичей был серьезен и не торопился начинать разговор. На его желтом камзоле, украшенном золотыми строчками, как будто жил свой жизнью вышитый Черный орел, который, мнилось, в полутемном помещении шевелил крыльями, тряс головой и клювом, сжимал когти на лапах. Его братья сверкали каменьями, переплетаясь в танце между зубьев короны, украшавшей голову королевича.

– Я не смог отказать себе в желании посмотреть в твои глаза. Надеюсь, в последний раз, ибо сейчас тебя убьют, – ледяным тоном произнес Ляшко.

Повисла пауза, затем клинок прижался к шее Дементия, кто-то из рынд ждал лишь кивка, чтобы оборвать жизнь молодого рыцаря. Юноша молчал, слыша громкий стук собственного сердца.

Между тем королевич продолжал:

– После того как закончим разговор, для меня и моего королевства ты будешь все равно что мертв – покинешь земли лехов и никогда не вернешься. А чтобы мое слово для тебя было более весомым, пройди в дальний угол, там все поймешь.

Дементий медленно двинулся в указанную сторону. И вдруг, еще не веря своим глазам, бросился вперед и обнял подвешенного на цепях обнаженного по пояс старика, чья грудь была перечеркнута косыми рваными ранами, затем сполз по его телу и ткнулся головой ему в ноги.

– Твой отец, умирая, ценой своей жизни заплатил за твои поступки.

– Почему? – почти зарычал Дементий.

– Тебе что-то еще надо объяснять? – возмутился Ляшко, дернув плечами. – Ты отнял жизнь у моего вассала и его дочери. Не тряси головой, послушники лишь объявили приговор, а исполнил его ты – представитель местной власти. Вспомни, кто бросил в костер факел? Кто стоял у обрушенных ворот Боровицы, когда кнехты Асгера брали штурмом замок. Ведь именно этим была подтверждена справедливость обвинений! На моей земле ты за меня осудил моих вассалов! Ты был в своем уме?! Щенок…

– Но мой отец… – слезы не давали говорить, юношу трясло.

Перед Дементием стоял образ живого отца, сильного и уверенного владетеля, поражавшего терпением, с которым раз за разом объяснял, как правильно держать меч и из каких позиций следует атаковать. Он так гордился сыном, когда тот впервые попал копьем в тренировочное кольцо. Вспомнился поникший взгляд родителя, когда отрок отъезжал в странствия. Его радость, когда тот возвращался. Отец после смерти жены, матери Дементия, всегда был один. Так и не связал себя новой супружеской клятвой. И вот он мертв.

– Разве ты вмешался, когда твоего соседа убивали, а его дочку на твоих глазах замучили? – услышал он голос королевича. – Может, ты возражал, пытался противиться несправедливости? Понимаю, титул рыцаря, столь почетный в Закатном крае, где ты, видимо, себя и видишь, слишком манил. Это клеймо для тебя важнее, чем человеческие жизни. И кем тебя я должен теперь назвать?

Ляшко некоторое время молчал, потом чуть менее эмоционально добавил:

– Мой долг – сберечь последнее королевство в этих землях, попытаться сохранить наши обычаи. Я связан столькими клятвами и обещаниями, столько приходится делать, чтобы от лехов отвести длань Владык! Но ты-то почему стоял и молчал?