Дмитрий Павлов - Потеха колдунов - Пробуждение

Серьезность происходящего не укладывалась в голове пастуха. Он невольно восхищался уверенными движениями Марфы, ее напряженным лицом и сбитыми, мокрыми от пота космами. И так ею залюбовался, что пропустил момент, когда та отошла от стола и из дальнего сундука достала нарезанные полоски кожи. То, что дальше пастух увидел, никак не вязалось с той Марфой, которую он знал. Женщина разложила на теле рыцаря полоски кожи и провела над ними руками. И окутались они темнотой, дымом заскользили, и словно уже не руки их хозяйки, а крылья большой черной птицы вздымались над поверженным воином. Полоски же кожи будто сами собой в узелки заплетаться стали, вокруг тела Дементия обматываясь.

И зазвучали слова Марфы:

– Зачем? Зачем ты пошел за грош ами? Разве не видел, что я не нуждалась ни в чем? Знал бы, сколько каменьев, серебра зарыто, сколько всего припрятано: на десять жизней хватит и еще останется. Купила бы тебе и коня боевого, и доспехи богатырские, все могла позволить, если бы не твои гордость, упрямство необъяснимое. Как же я не смогла тебя успокоить и обольстить? Почему твоя голова не закружилась от безудержных моих ласок? Как такое возможно, чтоб приворот на сердце не подействовал?

Руки вдовы замелькали быстрее, и запела она срывающимся голосом:

Отвязать, привязать, волосочек вплести,

От любимого лютую смерть отвести.

Все, что порвано, срезать, в узелочек собрать,

Всю себя без остатка ему передать.

Пусть затухнет свеча, кровь из пальцев пойдет,

Но волшба дух излечит и в тело войдет…

***

Черная тень неслась над Княжим градом. Высоко не поднимаясь, она касалась крыш, то исчезала, то появлялась. Переворачивалась в воздухе, растекалась по стенам, собиралась в комок. Затем обернулась в большую летучую мышь, снизилась и полетела над мостовой.

Искала тень эхо прошлого, души умершие, неосторожно себя проявившие. Нужны ей были домовые, овинники, банники и хлебники – нежить, по-другому. Иногда она замечала грызунов: крыс, мышей, хомяков и белок. Тогда она отвлекалась, коршуном бросалась вниз, ловила и долго их терзала и грызла. Насытившись, снова вылетала на охоту. Не грызуны были ее основной заботой.

Как ни прятался анчутка, беспалый махонький мужичок, но засекла его тень, увидела сквозь стены и крышу, не дала наиграться с остроносой кикиморой под крылечком избы гончара. Однако не смогла и застать врасплох. Тот учуял ее приближение, учуял и кубарем выкатился на ночную улицу, да еще на прощание успел выкрикнуть: «Свободу нежити! Долой произвол! Спасайся кто может!»

На улице он нервно обернулся и усердно потер лапкой лысину. Надо было что-то срочно предпринять! Озорством не отделаешься. Вдруг он увидел соседского кота, того еще гордеца. Никогда этот кот с ним не разговаривал, только шипел и зубы показывал. Вот и сейчас подлец шел с высоко поднятым хвостом, даже ухом не повел. «Как-то выступали в балагане», – вспомнил анчутка бурную молодость. Вспомнил и, недолго думая, его оседлал. Мелковат кот, конечно, но не из чего выбирать. Уже верхом на котяре анчутка ухватился за усы зверя и заставил того понестись в сторону пристани. Вода была противна, но что не сделаешь ради спасения собственной шкурки! Пока ошалевший кот делал полукруг вдоль рва детинца, анчутка приговаривал:

– Перебирай быстрее ножки, не дай догнать нас на дорожке. Не хочешь хвост свой потерять, не дай себя сейчас поймать.

Всё бы хорошо, да попалась на пути баба необъятных размеров, зачем-то несшая коромысло в столь поздний час. Негодяй-кот, вместо того чтобы благоразумно пробежать по краю мостовой, взял и влетел ей прямо под поневу. А там благодать, век бы воли не видать! Баба завизжала, животное полезло по ее ногам вверх. Мужичок ослеп из-за материи, закрывшей ему глаза, а потом на добавочку получил бадейкой по макушке. Женщина завертелась вокруг себя и грохнулась на мостовую. «Нет, так дело не пойдет, еще немного промедления – и меня слопают», – понял анчутка. Поэтому он оставил кота разбираться с бабой и, невзирая на прыгающие звездочки в глазах, припустил в сторону. Ему было не впервой перепрыгивать через заборы.

Бежал, бежал, только что язык на плечо не выложил, когда услышал впереди за очередным двором странное сопение. Остановился, оглянулся, вроде бы никто не преследует. Любопытство, ну-ты фу-ты, заело. Анчутка осторожно пересек двор, выглянул из-за угла и остолбенел. Все пространство перед избой оказалось залито кровью, человеческие внутренности и части тела были беспорядочно раскинуты, и во всем этом копалась свинья. И как тут Чура не помянуть? Это тебе не дяденькины розги!