Дмитрий Павлов - Потеха колдунов - Пробуждение

Мужчина погрузился в изучение посетителей. При этом на смердов, мастеровых и прочий ремесленный люд не обращал внимания. А вот купцы, коробейники и ратники вызывали неподдельный интерес. Наконец, определившись, пересек корчму и сел рядом с молодым воином и его приятелем, даже не отроком, почти ребенком.

– Хлеб да соль, – улыбнулся он им и крикнул: – Хозяин, тащи сюда пару кувшинов лучшего пива. Надеюсь, не помешаю своим присутствием. Ищу компанию выпить и побалагурить, а то пока из Дятловой крепи к заставам северным доберешься, либо что-нибудь отморозишь, либо со скуки помрешь. Позвольте представиться: Рагозя, из дружины Святополка.

– Что ж, хоть не звали, но видим, человек ты уважаемый, едешь по делам важным, а потому отчего не поговорить, отчего не побалагурить? Зовут меня Василько, я витязь местного воеводы, а это друг мой Никита, только претендует на место в дружине, – ответил ему юноша и посмотрел прямо в глаза.

Василько понравился: прямой, уверенный в себе, если не поддастся тщеславию или другим напастям – далеко пойдет. Второй показался сыроватым.

– Когда же стольный град возвращать будем? – в запале воскликнул Никита, после того как они вытерли первые пенные усы. Совсем молодой, совсем юный. Лакомая добыча первой битвы.

«Интересные дела тут делаются, – подумал новоявленный дружинник Святополка. – Нижние готовы идти на верхних! Как и предупреждал Изверг».

– Эх, молодость, умереть-то всегда успеешь. Вот как снег сойдет, земля просохнет, так и поднимем стяги, и тогда каждая рука потребуется. Так что готовься, тренируйся, время быстро пролетит, – усмехнулся мужчина, невольно вспоминая свои первые походы и отчий дом, ныне брошенный. Не вернуть те времена, но и не забыть.

– Василько копьем бьет так, что любого с коня ссадит. В Кистенях уже нет витязей, готовых против него конными выступить, – похвастался младший успехами товарища, видимо, в душе надеясь, по крайней мере, со временем их повторить.

– Местные, может, и не смогут. Надо бы тебе, Василько, на закатных себя проверить. Они еще те умельцы в этом деле! Не может быть, чтобы ни одного поблизости не сыскалось, – заметил Рагозя, подводя разговор к интересующей его теме.

– Твоя правда, надо, – пожал плечами тот, нисколько не смущаясь похвальбой, но и не высказывая довольства. – Кстати, привезли недавно к купцу Косме настоящего рыцаря. Ранен был, но оправился. Хотел я ему предложить немного пошутить с копьем, силами помериться, но наш воевода его с обозом к Старым горам отправил.

– Мне кажется, я знаю этого рыцаря, – не без волнения проговорил посланец. – Значит, нет моего знакомого у вас. Вот бы выпить с ним, обсудить дела минувшие …

– Опоздал ты самую малость. Но обоз не задержится, скоро обратно вернется. Им же до ледохода успеть надо.

– Тогда подождем, а пока налегайте на пиво. Гулять, отроки, надо так, чтоб земля дрожала, а девки от вожделения плакали!

В этот день ни в чем себе Рагозя не отказывал, пил все, что не допил за годы, проведенные в Пустошах, ибо после смерти родителей боялся потерять голову, да и не тянуло. Все привык держать в себе. Но даже когда уснул рядом с Чернышом, так и не добравшись до снятой комнаты, продолжал смаковать мысль: нашелся проклятый, нашелся, совсем он близко!

***

В подземном зале, тускло освещенном желтым светом, исходившим от разросшихся спиралевидных растений, в огранном круге изнывал от безделья анчутка. Кого-то, возможно, Медвежий угол и устраивал, но махонький мужичок категорически не понимал, чем тут можно заняться и зачем его здесь держат. Потапыч, обнаженный крупный мужчина-оборотень, либо напевал песни из трех слов, либо спал в обнимку с одной из медведиц. Их тут в ложбинах между ручьями хватало. Как на подбор: бурые, серые, черные.

– Сижу за решеткой в темнице сырой, вскормленный в неволе орел молодой… Слушай, хозяин, отпустил бы меня, ну что я тебе сделал? – в очередной раз заканючил мужичок. – Не будь подкаблучником, ты ж мужик. Почему ее слушаешь? В тебе такая силища! Ты же царь зверей, князь оборотней, пуповина вселенной! Зачем тебе я? Выпусти, и тогда все поймут, что ты никаких колдуний не боишься, что ты сам по себе – боевая грозная единица. С тобой считаться начнут. Отпусти, а?!

– Отстань, нежить, я делом занят, – пробурчал Потапыч, не оглядываясь.

«Интересно, – подумал анчутка, – что это за дело битый час чесать между глаз медведю? Он что тебе, щеночек? Такой лизнет, полголовы не станет. Короче, тот еще бездельник, этот [берендей]». Впрочем, раз он так, мужичок решил ему подыграть.