Дарья Иорданская - Свет в тумане

- Что это? - напряженным тоном спросил инспектор. - Он мертв?

- Практически.

Амулет жег даже сквозь ткань перчатки, вызывая нервную дрожь и приливы паники. Не часто доводилось работать с такими враждебными и опасными артефактами, и тому можно было только порадоваться. С этой злой силой нелегко было совладать.

Мэб без лишних просьб поставила экран, и сразу же стало легче дышать. Реджинальд сорвал медальон с шеи вандомэсца, но тому уже мало чем можно было помочь. Сжавшись в комок, Бли бормотал что-то неразборчивое, то и дело издавая сиплые вскрики: «Флоранс! Это Флоранс!». Точно испорченная пластинка.

- Знаете, что это? - мрачно спросил инспектор, не спеша забирать медальон.

- Могу предположить. Контролирующий артефакт.

- Но… это же запрещено! - ахнула Мэб.

Взгляд инспектора был полон иронии.

- В Роанате, моя дорогая, - кивнул Реджинальд. - Но не в колониях. Там эту дрянь можно купить, и даже не слишком дорого. А в Вандомэ — откуда наш бедный друг родом — эти артефакты в ходу у полиции и суда.

- Все у них не как у людей, - проворчал инспектор. - Дайте сюда, Эншо.

Реджинальд с радостью избавился от артефакта; завернул его в бумагу и отдал инспектору. Осталось еще ощущение, что медальон жжет ему руки. Мэб опустила экран, отряхнула руки, рассыпая искры и, подойдя, лбом ткнулась Реджинальду в плечо. Выдохнула устало.

- Что теперь?

Реджинальд покосился на инспектора. Тот действовал четко, уверенно, не производя никаких лишних движений или ненужного шума. Арестовал и передал подчиненным Бли — тому, впрочем, самое место теперь было в лечебнице, и увезла его медицинская карета; осмотрел комнату, изучил картину над камином. Реджинальд сомневался, что последнее принесет пользу. Бли выглядел как человек, толком не знающий, что искать.

- Мне страшно, - неохотно призналась Мэб, сжимая локоть Реджинальда. - Сначала «пьютские ножи», потом буря, а теперь — это.

Реджинальд нахмурился и неохотно сказал:

- Лучше всего тебе поехать домой, в имение. Там ты будешь под защитой родовой магии.

- Не уверена, - качнула головой Мэб. - Уберегла родовая магия Хапли?

Реджинальд испытал немного стыдное облегчение от того, что не придется с Мэб расставаться. Ему бы стоило думать о ее безопасности, а не о собственном удовольствии, да выходило это скверно.

- В таком случае, вернемся в Абартон. Там ты точно будешь под защитой, об этом я позабочусь. Но для начала попробуем получить с леди Ифигении архив покойного барона.

41-42

41.

- Итак, вы уезжаете. Так скоро? - у леди Гортензии была улыбка дружелюбного крокодила, заставляющая то морщиться, то ежиться.

- Отпуск вышел слишком насыщенный, - проворчала Мэб.

- Да, так бывает, - кивнула фрейлина. Жестом отослав юного спутника, который был у нее, похоже, вместо комнатной собачки. - Ну же, расскажите мне все в подробностях, дорогая леди Мэб. Кто же убил барона?

Мэб вскинула брови.

- Зачем вам это, леди Гортензия?

- Затем, дорогая леди Мэб, что сплетни и скандальные истории — главное топливо Двора. Как только двор перестанет сплетничать, ему тот час же придется столкнуться с реальностью. Ну же, расскажите мне все, леди Мэб. Возможно и я вам однажды что-то полезное поведаю.

Мэб нахмурилась.

- Флоранс Хапли убила кузена ради наследства, а затем избавилась от его беременной жены и няньки. И пыталась с помощью какого-то артефакта убить меня, когда я стала проявлять излишнее любопытство.

- Как скучно, - разочаровано протянула леди Гортензия. - Вы совершенно не умеете рассказывать.

В действительности все было гораздо, гораздо интереснее. Инспектор — имя его оказалось Гринвуд-Ли — арестовал и допросил леди Флоранс сразу же. Флоранс устроила вполне ожидаемую истерику, крича что не желает отвечать на вопросы полицейского и мужчины, и Мэб пришлось присутствовать. В качестве леди и женщины, надо полагать. Мэб всегда думала, что женщина нужна при обыске, а не при допросе, но отказываться не стала. Это позволило ей удовлетворить свое любопытство.

Сперва леди Флоранс, конечно же, задирала нос и отмалчивалась, а если и раскрывала рот, то только ради оскорблений. А потом инспектор Гринвуд-Ли сказал ей о состоянии Пьера Бли. И Флоранс совершеннейшим образом переменилась.

Даже сейчас, сидя в залитой солнцем комнате, потягивая сладкий чай, Мэб ощущала холодок, пробравшийся в тот момент под кожу. Флоранс была напугана. Не просто напугана, в панике, всепоглощающей, ничем не контролируемой. И, подгоняемая этой паникой, она начала давать показания, которые Мэб скорее назвала бы самооговором. Она убила барона, его жену, старую няньку. Она подкинула листок на стол и сделала все, чтобы слишком любопытная леди Дерован обратила на него внимание. Она призвала бурю. С помощью артефакта, которой тогда же и потерялся. Она. Она. Она.