Через минуту стая уже карабкалась вверх по склону. Если так спешат, значит, доводилось сталкиваться с хозяевами рыбы. То есть, хозяева могут задать перца могучему зверью, которое не боится ни волка, ни рыкцаря. Значит…
Значит, людей в горах много, и у них есть оружие. Или мало… но у них серьезное дальнобойное оружие. Учтем на будущее. А пока не следует забывать: на расстоянии никто не отличит меня и Тому от прочего зверья, и удачный выстрел положит конец надеждам.
Довольная стая заночевала у того же водопада. Трофеи сложили в общую кучу, несколько высокоранговых самцов окружили ее своими телами, не доверяя никому, включая друг друга. Не завидую тому, кто рискнет покуситься на добычу.
В горах солнце закатывается быстро. Оно почти падает за горизонт. Еще — на высоте холоднее. Значительно холоднее. Мы это почувствовали. Все кучковались, жались, сворачивались клубком. Мы с Томой прижались друг к дружке, даже обнялись, увеличивая площадь соприкосновения. Раньше мы так не делали. Но раньше не было так холодно.
— Один индеец под одеялом замерзает, — вспомнил я фразу-довод из очень старого фильма. — Два индейца под одеялом не замерзают.
— Логично, — откликнулась Тома, сильнее вжимаясь и кутаясь в мои руки. — Особенно, когда одеяла нет.
Стая быстро затихла. Слышались храп, хрип, сопение, шмыгание носом. Одно из них то и дело происходило за спиной девушки. Там мерз и дрожал от ночного холода Томин спаситель.
— Чапа, — услышал я шепот.
Налитые дремой веки приподнялись: в меня упирался взгляд девушки, где сна ни в одном глазу.
— Я так не могу. Ему холодно.
— Всем холодно, — попытался я отмахнуться от девчоночьего каприза.
— Он замерзнет.
— Они привыкшие.
— Посмотри на других. У них есть, к кому прижаться. У Смотрика нет никого.
— И что? — Я свел брови.
Тому мой хмурый вид не пронял.
— Чем больше индейцев, тем теплее, — конфузливо улыбнулась она.
И что я мог возразить?
— Рр, — пронесся в сторону парнишки тихий оклик.
— Рр? — непонимающе вскинулся он.
— Рр! — мой загребающий мах рукой пригласил его к нам.
Смотрик все еще не решался. Недоверие боролось с радостью. Недоверие, наученное опытом, побеждало.
— Рр! — уже в приказном порядке указал я за спину Томы.
— Рр?! — все еще не мог поверить он.
— Грр! — гневно завершил я дискуссию, давая понять, что повторных приглашений не будет.
Смотрик зашевелился, растирая затекшее и подмороженное.
— Спасибо, — прошептала Тома, чмокнув меня в щеку.
Я высвободился и отвернулся, не желая видеть, как новоявленный сосед устраивается на новом месте. Мигом похолодевшие колени поднялись почти до подбородка.
Тома прижалась к моей спине, тепло обвив руками и ногами.
Смотрик таким же образом расположился за девушкой. Его длинная рука накрыла ее руку, накрывавшую меня.
Недвижимо полежав так некоторое время и действительно согревшись — не то от жара, исходящего от млеющей Томы, не то от пламени мыслей — я жестко объявил:
— Переворачиваемся.
Открывшиеся Томины глаза, затянутые поволокой, с любопытством поглядели на меня, но возражать не осмелились.
Все повернулись на другой бок. Теперь мою спину зверски морозило, зато я был спокоен за Тому. И сразу уснул.
Есть такое философско-географическое понятие на востоке — Шангри-Ла. Рай на земле. Его искали все. Нацисты посылали в Тибет экспедиции, буддисты указывали им в сторону гор, дескать, вон там она самая и есть, ищите и обрящете… может быть. Про себя посмеивались: Шангри-Ла — понятие больше духовное, чем материальное. Но человеку западного склада ума понять это сложно.
И люди ищут. Уже сколько лет. Веков. Тысячелетий. Свой потерянный рай. Ищут, не щадя ни жизней, ни сил, ни времени — в безумно-несбыточной надежде вновь обрести его. Чтоб успокоиться. Потому — нет им покоя. Бедным. Не знающим, где искать. Не ведающим, что творят. Впрочем, почему — им? Нам.
Трудно, очень трудно принять… не понять, а именно принять, что наш покой, наш рай — внутри нас.
И ад внутри. Мы носим его с собой. Так и живем.
Мне могло быть очень хорошо в сложившихся обстоятельствах. А было плохо. Вместо радости жизни и порхания беззаботным наслаждающимся мотыльком — груз решения взрослых проблем. Одно накладывалось на другое. Построение планов о пути назад, на свою Землю. Организация поисков исчезнувших членов команды, к которым даже не знал, как приступить. Мечты о самоотверженной Зарине, увезенной в башню и, наверное, потерянной для меня навсегда. Тревога за Тому, которая взрослела не по дням, а по часам. И так не маленькая девочка, в новых условиях она просто расцвела. Я боялся, что произойдет нечто непоправимое. А отвечал за нее — я. Что скажу Малику при встрече? Сейчас именно он стал для меня главным авторитетом. Мужчиной, мнение которого было важнее прочих. Своим кратким появлением в жизни Малик заставил меня отбросить детство и тоже стать мужчиной. Ну, попытаться стать.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу