Вольфганг Хольбайн - Мидгард

Лиф долго смотрел на Одина и огромного волка. Фенрир упал на труп Одина, и со стороны это выглядело так, словно непримиримые противники обнялись после смерти.

Чья-то рука коснулась плеча Лифа.

Рядом с ним появился Геймдал, залитый кровью и в разорванной одежде.

— Пойдем, Лиф, — сказал аз. — Сражение еще не окончилось.

Они сели на коней и ускакали прочь. Один умер, но битва не окончилась, а стала еще яростнее и ожесточеннее. Лиф потерял счет времени. Минуты и часы битвы превратились для него в вечность. Его страх достиг такого предела, что дальше было просто невозможно. Оба войска сцепились друг с другом как бешеные псы, и так же безжалостно, подобно взбесившемуся зверю, дрался каждый воин. Никто не сдавался в плен, не было ни просьб о пощаде, ни геройской гибели, ни взаимовыручки, а только победа или смерть. И неудивительно — ведь эта битва была последней, наступили Сумерки Богов. Лиф давно перестал считать, сколько раз он обрушил на противника свой меч, сколько тварей убил или ранил, сколько ран получил сам. Вдруг посыпался с неба огонь — это летели искры из горящего леса Глазир. Стены Гладсхайма вспыхнули кроваво-красным светом — в последнем бастионе азов начался пожар. Небо затмили клубы черного дыма; окрашенные снизу багровыми отблесками пламени, они казались пропитанными кровью. Лиф видел схватку Суртура с Фреем и гибель последнего от огненного меча великана. Геймдал отчаянно закричал, когда его сын Уллер упал на землю, смертельно раненный тяжелым камнем. Тир погиб в сражении. Следом за ним пали Видар, Браги и, наконец, Ньёрд, а битва все не стихала. Она уже не ограничивалась Вигридом, а бушевала теперь на каждой пяди земли Азгарда. Лес Глазир горел, Гладсхайм погибал в пламени, поле Ид дрожало от топота ног противников, а золотистые реки мира азов окрасились кровью. Лиф снова и снова звал брата. Сам того не замечая, он размахивал мечом и убивал все новых волков, великанов и других чудовищ, но при этом ни на минуту не забывал о брате и громко кричал его имя.

Затем они встретили Локи.

Геймдал пришпорил коня и бешеным галопом понесся к азу-предателю. Локи тут же оставил противника, с которым сражался, и повернулся к Геймдалу.

Лиф пережил страшные мгновения, когда увидел их смерть. Между ними не было поединка, звона мечей, а только чудовищное столкновение, после которого ни один из них не остался в живых. Копье Локи насквозь пронзило Геймдала, но аз продолжал мчаться вперед, пока его конь не врезался в коня Локи, а лезвие его меча не пробило щит заклятого врага Геймдала, поразив всадника в грудь. Оба аза, держа оружие в руках, вывалились из седел мертвыми, даже в смерти вцепившись друг в друга. Поистине их ненависть друг к другу не знала границ.

Лиф поскакал дальше. Он уже перестал что-либо чувствовать, даже горе и страх. «Это ваши боги. Вы их создали. Как они могут быть лучше вас?» Голос из колодца Урд звучал в его голове как злая насмешка. У Лифа осталось одно желание — встретить брата.

— Лифтразил, — шептал он. — Где ты?

Вдруг он увидел Суртура, который размахивал своим огненным мечом, косил ряды воинов азов и валькирий, как траву, а позади него мелькала маленькая огненно-красная фигура — Лифтразил!

Лиф с криком развернул лошадь и поскакал к своему брату. Лифтразил увидел его и поднял оружие, но и на этот раз он не успел достигнуть брата — на пути встал Суртур.

Ни минуты не колеблясь, Лиф напал на огненного великана. Огненный меч Суртура, едва коснувшись щита мальчика, поджег его, но Лиф, не обращая внимания на боль, сделал выпад в сторону великана. Меч Лифа попал в прореху на панцире Суртура и оставил в боку противника глубокую рану. Суртур взвыл от боли и, падая, успел ухватиться за узду лошади Лифа, и она рухнула на колени. Лиф скатился с коня на землю, но едва вскочил на ноги, как перед ним вырос Суртур. Огненный великан был безоружен, но от этого не менее опасен. Его огромные лапищи обхватили тело Лифа. Великан сжал его так, что у Лифа перехватило дыхание, и легко, как игрушку, поднял вверх.

— Вот теперь ты умрешь! — прохрипел Суртур. — И тогда исход битвы решится окончательно! Победа наша!

Давление его страшных рук усилилось. Лиф хотел закричать, но не мог. Он беспомощно болтал ногами, отчаянно вертелся в руках Суртура и даже рукояткой меча сбил с него шлем, но Суртур только смеялся и крепче сжимал руки. Перед глазами Лифа затанцевали красные круги. Он чувствовал, что силы его покидают. Что-то темное, заманчиво мягкое и теплое заволокло его мысли, заглушая боль и страх. Как будто издалека он услышал торжествующий голос Суртура: