Максим Виноградов - Реинкарнация Тьмы

Я обессиленно замолкаю.

— Вы не отрицаете факт жертвоприношения, правильно я понимаю?

— Не отрицаю, — мой голос срывается и сипит.

— Хельга Сансет утверждает, что вы вынудили ее провести ритуал под угрозой насилия и смерти. Вы подтверждаете это?

На секунду я задумываюсь. Мне трудно точно вспомнить, что произошло на самом деле. Те события уплывают из памяти, словно мозг пытался забыть что-то страшное, неестественное. Но если она так утверждает... Пускай. Может, приговор ведьмы будет легче.

— Подтверждаю, — стараюсь говорить громче, — Так оно и было.

Судья сверяется со своими записями, потом решает уточнить.

— Вы утверждаете, что своими действиями предотвратили... э-э-э... гипотетический взрыв...

— Я спас Гамбург, — устало прерываю я, — А может, и все окрестности.

Судья кивает и с довольным видом откидывается на стуле.

— Взглянем фактам в лицо, — произносит он скучным тоном, — Во время землетрясения вы проникли в Собор Святого Михаила. Воспользовавшись паникой, возникшей из-за заклинивших дверей, вы пробрались в закрытую для посещения территорию. Чуть позже, для проведения своего дикого ритуала вы притащили туда...

— Если бы я этого не сделал, мы тут все сейчас не сидели! — выкрикиваю я.

— У меня другие данные, — говорит судья, — Даже если мы на секунду поверим вам и предположим... Я повторяю — лишь предположим! Что некие злые силы действительно хотели взорвать собор... Все равно у них не было никаких шансов это сделать.

— Конечно, не было. Потому что мы им помешали! Хранилище...

— Согласно указа канцлера, хранилище, находящееся ранее под Собором Святого Михаила, перенесено далеко за город. И уже давно. Кстати, под прямым руководством и контролем вашего друга Марио Грассо, о чем есть свидетельства: как фактические, так и документальные...

Мне будто под дых дали, дыхание сбивается, мысли меркнут, в глазах двоится.

— Таким образом, у ваших гипотетических террористов не было ни единого варианта или возможности что-то там взорвать, — продолжает судья, — Поскольку отсутствует главный элемент, необходимый для взрыва — энергон.

— Вы хотите сказать...

— Я говорю о том, — он не дает сбить себя с толку, — Что вы преступник, чудовище! Приносящее людей в жертву собственным нелепым и мрачным фантазиям! Я не знаю, как...

Он продолжает свою пылкую речь, но я уже не слушаю, погрузившись в невеселые раздумья. Неужели это правда и энергона там и не было? Не может быть! Получается, я и вправду маньяк, больной? Архимаг, Нейти... Не могло же мне все это привидится? Или...

Меня уводят обратно в клетку, заседание суда продолжается. Я сижу, мало на что обращая внимание. Нет сил — ни телесных, ни духовных. Нет морального ощущения правоты. Нет желания бороться.

В качестве свидетеля вызывают Марио. Он держится независимо, с гордо поднятой головой и осознанием собственной непричастности. Он гвоздит меня взглядом, поносит словами. Когда Грассо направляется к выходу и проходит мимо, я умудряюсь собраться с силами и плюнуть в его сторону. С удовольствием отмечаю, что мой плевок попал точно в адресата.

— Сука! — Марио взрывается и хватается за место, где должны бы висеть его пистолеты, — Давно нужно было тебя пристрелить!

Его уводят, мне делают длительное внушение.

Следующую для дачи показаний вызывают Хельгу. Ведьма не смотрит в мою сторону, совсем. Она выглядит такой же полуживой, отрешенной. Она свидетельствует против меня, и я поддерживаю ее всей душой. Пусть уж лучше вся вина будет на мне. Возможно, так оно и есть на самом деле.

Приходит черед Григория. Он не добавляет к другим показаниям ничего нового, строго придерживаясь версии, изложенной в официальных протоколах. На прямой вопрос судьи, считает ли он мои действия недопустимыми, Химик лишь усмехается.

— Про последнее дело в Гамбурге я не могу ничего сказать, меня там не было, — Григорий делает театральную паузу и продолжает, — Что касается остальных моментов... Я считаю, что Глеб действовал настолько хорошо, насколько ему позволяла текущая ситуация и его навыки. Для меня было честью работать с ним!

«Что ж ты творишь-то, старый черт!» — думаю я, — «Вместе же на плаху загремим!»

Но на душе становится теплее. Хоть я и понимаю, что это очень эгоистично.

Последней перед судом предстает Анжела Сенна. Она стоит гордо, на все вопросы судьи отвечает односложно, с видимой неохотой. Когда речь заходит о наших отношениях она надолго замолкает.