Майкл Мэннинг - Сын кузнеца

— Что мы можем сделать? — спросила она меня.

— Возьмите из огня сгоревшие брёвна. Мне нужна черта от одной стены помещения к другой, настолько прямая, насколько возможно, — сказал я ей.

Потребовалось ещё несколько слов, чтобы объясниться, но наконец она поняла меня, и сразу же отправила людей в обе стороны помещения, собирая сгоревшую древесину, чтобы прочертить линию.

Журнал Вестриуса упоминал о том, как великие волшебники прошлого использовали свою силу, чтобы создавать огромные щиты для защиты зданий или людей в военное время. Часто необходимое усилие убивало их, особенно если они делали это без надлежащей подготовки. Мои собственные эксперименты уже показали мне, как много энергии требовалось, чтобы сделать что-то без слов, в отличие от совершения того же с применением оных. Я уже знал нужные для создания щита вне моего тела слова, но был и другой способ увеличить эффективность — использовать символы или отчётливо начерченные линии, наподобие круга призыва. Я не был уверен, насколько мне могла помочь простая черта, но повредить она точно не смогла бы.

Я дал Дженевив понять необходимость того, чтобы черта была настолько прямой, насколько возможно, а один из помогавших ей мужчин был плотником по профессии. Вскоре он стал использовать отломанную от стола доску в качестве линейки, чтобы прочертить линию поперёк главного зала. Я был рад, что ему пришло это в голову, так черта вышла гораздо лучше, чем я мог ожидать.

Из стоявших по ту сторону нашей баррикады людей послышался мужской голос:

— Если сдадитесь сейчас, то обещаю, что женщин мы не убьём, — произнёс стоявший у них за спиной Дэвон Трэмонт, который забрался на стул, чтобы видеть нас через их головы. — В конце концов, моим людям не помешает награда за их усилия.

Я посмотрел на Марка:

— В следующий раз я сначала его убью, а уже потом мы сможем обсудить, был ли этот поступок правильным, — сказал я, имея ввиду наш предшествующий спор.

Он согласился, и тут Джеймс Ланкастер выкрикнул:

— Я скорее умру, чем отдам тебе моих людей! — кричал он с красным от гнева лицом.

— Это я могу устроить тебе, мой дорогой Герцог, — ответил ему Дэвон. Он закрыл глаза, и я увидел, как вокруг него сгустилось свечение. Сила, испускаемая им теперь, была колоссальна; она настолько неприлично большой, что я едва мог поверить в то, что он — человек. Теперь её видели даже люди вокруг меня, и через защитников пробежала волна страха. Я пошёл вдоль строя охранявших баррикаду мужчин и женщин, тихо инструктируя их. Внешне я оставался спокоен, но противостоявшая нам сила была настолько великой, что я больше не чувствовал уверенность, которую на себя напускал.

— Мал'горос, приди, используй меня! Покажи твой гнев тем, кто бросает тебе вызов! — закричал Дэвон.

Я оглянулся на Дженевив:

— Готово?

— Почти, почти готово, — крикнула она в ответ.

Когда я снова посмотрел на Дэвона, я дрогнул сердцем. Я научился достаточно, чтобы понимать, что именно он делал. Он нарушил самое важное правило мага — открыл свой разум одному из Тёмных Богов, и отдался ему. Теперь по нему текла сила злого божества, и его тело будто набухло от неё. Я знал, что если мы не убьём его сейчас, то он обречёт весь мир. Мал'горос использует свою силу, чтобы открыть мост — мост достаточно крепкий, чтобы тёмный бог мог войти в наш мир.

Тут в моём сознании со мной заговорил голос. Он приходил изнутри, но я ощутил, что источником его была серебряная звезда у меня в кармане, символ Миллисэнт Вечерней Звезды. «Позволь мне помочь тебе. Вместе мы можем остановить его, пока не поздно». У себя в сознании я увидел говорившую со мной сияющую леди, и знал, что она говорила правду. Сам того не понимая, я вытащил святой символ, держа его перед собой в руке. Я почти принял её предложение, но дрогнул, когда Пенни подошла, и вышибла символ из моей руки.

Я посмотрел на неё вопрошающим взглядом.

— Отец Тоннсдэйл отравил твою семью, и попытался отравить всех, кто здесь есть! — закричала она на меня. Я кивнул — её слова подняли много вопросов, но на них сейчас не было времени. Я повернулся обратно, и увидел, как наши враги пошли в атаку на баррикаду.

— За Ланкастер! — заорал я во весь голос, и все мужчины и женщины подхватили мой клич.

Затем они без предупреждения развернулись, пригнулись и заткнули уши. « Лэет Бэрэк » — произнёс я, и повторил это снова и снова. Звуки были оглушающие, и ощущение было таким, будто по замку палили из пушек. Вражеская атака захлебнулась, убийцы кричали и падали, прижимая руки к глазам, у некоторых текла кровь из ушей, в то время как мужчины и женщины Ланкастера сделали несколько шагов назад, и пересекли черту, проведённую Дженевив и плотником.