Майкл Мэннинг - Война Бог-Камня

На секунду я поколебался, глядя на неё. В конце концов, это было бы так легко, и мне не пришлось бы винить себя из-за её невинности, поскольку она только что объявила о своих совершенно ясных намерениях. Конечно, это было бы предательством моей семьи, моей жены, и её отца, который мне доверял. Однако моим гормонам было на всё это совершенно плевать. Открывшаяся в моём разуме дверь показывала обрывки похожих ситуаций: моменты слабости или силы других мужчин, и в этих мгновениях я увидел, что многие в целом хорошие люди принимали плохие решения. Такую ошибку допускали люди, которые были лучше меня, и часто — почти без последствий.

«А у некоторых результат был трагичным», — напомнил мне мой внутренний наблюдатель, но мои нижние части тела кричали мне нечто совершенно иное. На миг я закрыл глаза, одновременно видя своим магическим взором, как Элэйн подалась вперёд, подняв руки, чтобы обнять меня за талию. Её собственные ощущения наверняка уже уведомили её о физической реакции моего тела, поэтому у неё почти не было причин сомневаться в том, как я ей отвечу.

На миг на её лице отразился шок. Я поймал её запястья руками, не дав ей обнять меня.

— Нет, — тихо сказал я, глядя на неё взглядом, который, как я надеялся, содержал в себе твёрдость и сострадание.

— Что?

— Нет, — повторил я. — Этому никогда не бывать.

— Я не понимаю, — начала она со смятением на лице, — я же чувствуютвой истинный ответ. Почему ты…?

— Это лишь навлечёт беду на нас обоих. Я люблю свою жену, а твой отец — мой друг. У меня много недостатков, и я допустил много ошибок, но эту я к ним не добавлю, — тщательно объяснил я.

Элэйн нахмурилась:

— Ты хочешь совсем не этого, — сказала она, и её взгляд снова метнулся вниз, делая тонкий намёк на толстые обстоятельства.

Я взъярился:

— Ты думаешь, что это— показатель истинных желаний мужчины? — упрекнул я её. — Быть может, это — признак любви?

Её щёки покраснели от смущения, и она отступила от меня, наконец-то освободив моё личное пространство.

— Я никогда не думала, что ты меня полюбишь, — ответила она. — Я не дура. Я просто предлагала своё доверие, свою веру, и любоеутешение, которое ты мог бы от меня желать, но я уже знала, что не смогу пленить твоё сердце. Разве это так плохо?

Я вынужден был отдать ей должное. В её устах супружеская измена звучала почти благородно. Что хуже, я был весьма уверен, что каждое её слово было искренним. Она готова была дать мне всё, что я пожелаю, и она ничего не ожидала взамен. Это была мучительная форма любви. А ещё — самообман.

Я проигнорировал её вопрос, и ответил на него своим собственным:

— Ты знаешь, что отделяет человека от зверей? — задал я риторический вопрос, и, после короткой паузы, продолжил: — Различение любви и похоти, способность время от времени пересиливать порывы к потаканию своим прихотям, чтобы сделать то, что лучше всего для наших близких. Часто нам это не удаётся, но время от времени у нас получается.

Она дёрнулась, как если бы я дал ей пощёчину. Она открыла рот, чтобы ответить, но не произнесла ни слова — вместо этого по её щекам покатились слёзы. Мои ремарки определённо произвели желаемый эффект. «А теперь надо бы её успокоить. Возможно, вставать на пьедестал высокой морали было не лучшим методом. Какое-то время она наверное будет не очень рациональна», — мысленно сделал я наблюдение.

Резко развернувшись, она врезалась в серый щит, которым я окружил нас.

— Выпусти меня! — воскликнула она сквозь слёзы.

— Ещё рано, — спокойно ответил я. — Сперва мне нужно кое-что тебе сказать.

На миг она встретилась со мной взглядом, и я был шокирован её преображением. Менее чем за минуту она из женщины милой и молодой превратилась в женщину с опухшими глазами, сопливым носом и растрёпанными волосами. Она также, похоже, очень чётко это осознавала, поскольку спрятала от меня своё лицо.

— Просто отпусти меня, я больше не хочу здесь быть. Пожалуйста! — захныкала она.

Мой гнев уже растворился, сменившись жалостью и сочувствием.

— Я знаю, что тебе больно и стыдно, и это можно понять. Однако я отказываюсь терять многообещающую ученицу из-за чего-то столь крайне нормального. После того, как я уберу щит, я ожидаю, что ты вернёшься к своим обязанностям послезавтра.

— Я не смогу никому взглянуть в лицо после этого… — простонала она.

— Используй невидимость. Никому не нужно видеть, как ты вернёшься. Охранникам я твоё внезапное исчезновение объясню, — строго сказал я ей.