Дженнифер Эстеп: Ледяной огонь магии

Это была заманчивая идея, очень, очень заманчивая. Точно такая же, как первое предложение Клаудии стать телохранителем Девона. Это предложение почти стоило мне жизни. А пойти против Драконисов, наверняка, меня убьёт.

Я снова покачала головой и поднялась на ноги.

— Мо был прав. Я спасла Девона, поэтому забудем о том, что я работаю на вас. Сейчас я вернусь в особняк, чтобы сложить вещи и исчезнуть. Не преследуйте меня, не пытайтесь найти и даже не думайте спрашивать Мо, где я. Просто оставьте меня в покое, и я окажу вам туже услугу. Хорошо?

Я направилась по тропинке, собираясь покинуть кладбище. И уже положила руку на железные кованные ворота, когда Клаудия снова заговорила.

— Я знаю о твоей магии, Лайла, — сказала она, её голос больше уже не был мягким, скорее твёрдым, как сталь. — О твоём зрении души… и впитывающей магии.

Этого было достаточно, чтобы я на мгновение застыла, прежде чем резко повернуться.

Клаудия медленно приблизилась, её спокойные, зелёные глаза были на одном уровне с моими.

— Серена однажды рассказывала, что оба таланта передаются по наследству в вашей семье. Впитывающая магия один из самых редких талантов. Если верить некоторым людям, в целом поколении он, возможно, встречается лишь один раз. Люди пытались похитить Девона, чтобы заполучить его талант принуждения. Но твоя магия, Лайла? Некоторые люди сделают всё, чтобы получить твою впитывающую магию — сделают что угодно. Особенно кто-то, вроде Виктора Дракониса.

От правды её слов моя кровь стала холоднее, чем когда-либо от воздействия моей магии. Это было то, что моя мама постоянно вдалбливала мне в голову, что я должна скрывать мою впитывающую магию любой ценой.

— Виктор собирает таланты, ты об этом знала? — тихо и беспощадно продолжила Клаудия. — Когда один из его охранников или член семьи разочаровывает его, то он не просто его убивает. О нет. Это было бы слишком милосердно. Вместо этого он вырывает у них магию из тела и присваивает себе. Теперь у него есть уже не мало талантов. Вот почему он такой могущественный и вот почему все главы других семей боятся его. Потому что знают, что он мог бы убить их всех, если бы действительно захотел. И хуже всего то, что Виктор тоже это знает и ждать осталось недолго, когда он предпримет что-то на этот счёт.

Она наклонила голову, из-за чего её каштановые волосы рассыпались по плечу.

— Подумай, насколько ему было бы легче это сделать, если бы он обладал твоей магий. Тогда никто больше не смог бы его остановить.

— Вы мне угрожаете? — спросила я. — Угрожаете раскрыть мой талант, мою магию, только чтобы заставить меня работать на вас? Если так, то учтите, я плохо реагирую на подобный шантаж.

Она промолчала.

— Вы же знаете, что навредите так только самой себе, верно? Если расскажите Виктору о моей магии?

Клаудия снова пожала плечами. Я посмотрела ей в глаза и увидела там твёрдую решимость. Ей не хотелось бы меня выдавать, но она это сделает, даже только ради того, чтобы я работала на неё и могла получить хоть какую-то защиту от Драконисов и спасти свою собственную шкуру.

Я прерывисто рассмеялась.

— Мама всегда говорила, что вы самый безжалостный, эгоистичный и хладнокровный человек, которого она когда-либо встречала.

— А Серена была недостаточно хладнокровной, — отрезала Клаудия. — Вот почему она попала в некоторые… неприятности, которые у неё были. Особенно с твоим отцом. Она рассказывала тебе о нём?

— Она сказала, что это было, как в истории с Ромео и Джульеттой, — ответила я, думая о Феликсе и Дее. — Что он принадлежал к другой семье, и им нельзя было быть вместе. Что это вызвало много проблем.

— Это ещё мягко сказано, — Клаудия замолчала, как будто размышляла о своих следующих словах, но потом, должно быть, передумала, потому что снова посмотрела на меня. — Но ты достаточно хладнокровная Лайла. Достаточно безжалостная. Вот почему ты мне нужна. Чтобы помочь защитить Девона, помочь защитить семью.

Я была именно такой, как она сказала. Хладнокровной, безжалостной, эгоистичной и больше всего на свете сосредоточена на своём собственном выживании, комфорте и благополучии. То, как я прошлой ночью скормила Гранта и его людей Лохнессу, доказывало это.

Я перевела взгляд с Клаудии на могильную плиту мамы и вспомнила то, что Мо сказал мне в первый день, когда я приехала в особняк Синклеров: что моей маме хотелось бы, чтобы я жила здесь, чтобы принадлежала к этому месту. Я не знала, был ли он прав, но в любом случае это было то место, где я застряла благодаря Клаудии.