Юлия Пушкарева - Хроники Обетованного. Осиновая корона (СИ)

- С вами Эсалтарре, подумать только! Но как...

- У Фариса слабость к драконам, - Нгуин-Кель, наконец-то направившись к Лису с какой-то глиняной чашечкой, по-девичьи хихикнула. - Извини, Фарис-Энт, я не хотела тебя обидеть.

- Как всё мило. Вам только переобниматься осталось, - проворчал Лис со своей лежанки. И тут же ослепительно улыбнулся целительнице.

- Почему бы и не проявить вежливость, если кто-то из моих братьев по садалаку уже сделал наоборот? - прохладно произнёс Фарис-Энт.

Произнёс на идеальном языке Двуликих.

"Ещё один переводчик". Вот оно что. Шун-Ди стало жутко от такого количества совпадений.

Улыбка Лиса растаяла. Он пружинисто подался навстречу чашке с мазью, но тут же зашипел от боли и откинулся назад.

- Поверить не могу! Копытные владеют нашим наречием - куда катится этот мир?.. То есть дети степей, конечно. Не копытные.

Израненный кентавр, к сожалению Лиса, не оскорбился. Даже не посмотрел в его сторону, продолжая оглаживать взглядом крылья, шею и искрящуюся чешую Инея. Нежность в его лице походила на нежность влюблённого.

- Я из касты Энтов, толмачей, - застенчиво напомнил он. Каста. От этого слова Шун-Ди внутренне дёрнулся, будто на спину ему, мальчику, в тысячный раз опустилась хозяйская плеть. - Поэтому обучался языкам с детства. Но постичь наш язык для выходца с востока - куда более поразительно. Сколько лет тебе понадобилось, Шун-Ди из островного королевства?

О нет. Только не комплименты кентавров. В целом молчаливые, иногда во многословии они не уступали соотечественникам Шун-Ди, и его это заранее угнетало.

- Мм. На самом деле, несколько лун. Но я знаю только азы.

Нгуин-Кель осторожно ощупывала рёбра Лиса в поисках повреждений, а тот уже мурчал ей что-то ласковое. Уна сцепила руки в замок, но не изменилась в лице; они с лордом Ривэном молча ждали, когда слова конелюдей будут переведены. Тим, юркий, как зелёно-рыжий зверёк, уже успел обойти всё нехитрое жилище целительницы, потрогать плошки, травы и котелок. Его личико казалось разочарованным: обидно, должно быть, когда покидаешь родную страну чудес, чтобы натолкнуться на обыденность.

Светло-карие глаза кентавра расширились - искренне и сильно, как у ребёнка; ещё чуть-чуть, и займут пол-лица. Шун-Ди никогда не мог устоять перед таким взглядом. Кем бы ни был этот Фарис-Энт, от него веяло добротой - так тепло, что трудно было поверить. Напряжение не отпускало Шун-Ди: он всё ещё был натянут, как струна, и готов в любой момент защищать от новых атак Лиса или Уну; но здесь, под ивовыми прутьями, среди запаха трав и цветов (скромный букетик клевера лежал рядом с плошками Нгуин-Кель), это напряжение переносилось легче, чем снаружи.

- Несколько лун?! Невероятно! У тебя большой дар, человек с востока. Ты не должен запускать его. Прости, - спохватился Фарис, отступая на полшага; его улыбка стала растерянной. - Я допустил бестактность. Конечно, у всякого свой Гирдиш, и решать тебе. Но я не встречал никого, кому наш язык дался бы столь быстро. И, похоже, - он указал глазами на Тима; тот как раз сосредоточенно нюхал то клевер целительницы, то увядшую кувшинку, которую достал из кармана (в карманах у него всегда обнаруживалось всё что угодно - сокровища, составом пестрее легендарных кладов). Делал он это серьёзно, будто учёный шайх, проводящий сопоставительный анализ, - этим твой запас не ограничивается?

Лис зашипел во второй раз, уже громче; травяная кашица, которую Нгуин-Кель накладывала на его синяк, наверное, была жгучей. На секунду Шун-Ди показалось, что он и сам ощущает боль.

- Ах, разумеется, нет! - прощебетал он. Что ж, болтовня - не худший способ отвлечься. - Наш путешественник с переменным успехом понимает русалок, а ещё свободно говорит с частью моего народа и народа вот этого очаровательного столетнего сорванца.

- Мне сто четыре, - с достоинством заметил Тим.

- Сточетырёхлетнего, - послушно исправился Лис. - Как бы там ни было, мы все за взаимодействие культур. Мирное взаимодействие. А я так вдвойне за, - он улыбнулся Нгуин-Кель ещё шире - а может, просто щёки свело оскалом от боли. - Это ведь прекрасно - когда все вокруг такие разные. И тебе, Шун-Ди-Го, неплохо удаётся роль посредника, что бы ты там ни думал.

Посредника, не участника. Конечно. Всё как всегда. Он способен перевести слова Лиса, но не спасти ему жизнь. Присутствовать при переговорах Уны, но не определять судьбу Великой войны.

Почему-то у Шун-Ди создалось впечатление, что Фарис-Энт угадывает ход его мыслей. По крайней мере, на лице кентавра проступило сочувствие.