Юлия Пушкарева - Хроники Обетованного. Осиновая корона (СИ)

Уна раздражённо вздохнула и скрестила руки на груди.

- Для смертельно раненного он слишком разговорчив. О чём шла речь?

- О языках Лэфлиенна. И о... - Шун-Ди поперхнулся, увидев, как Лис в новой (настоящей ли?..) болезненной судороге якобы случайно задел пушистую косу Нгуин-Кель. Та спокойно отстранилась. Всё-таки невозмутимость женщин-кентавров удивительна. - О взаимодействии культур.

- Вот как? - Уна хмыкнула. - Значит, Лис точно здоров. Мы теряем время.

Она боится, что за несколько часов, нужных Лису для восстановления, положение дел в Ти'арге или с её отцом сильно изменится?.. Шун-Ди готов был взорваться и едва сдерживался. Странно: подобной злости к Уне он никогда не испытывал... Это всё усталость и проклятые копыта Лурия-Гонта, да помилует его Прародитель.

Словно защищая Уну, лорд Ривэн встал между ними.

- Отчасти это верно, Шун-Ди. Пока уважаемая целительница занимается Лисом, мы могли бы пообщаться с тем, кто тут главный, и сказать, что прибыли без угроз... Ну, и о проводнике к драконам, в котором нуждаемся, конечно.

Фарис-Энт как раз в этот момент взглядом попросил у Уны разрешения коснуться Инея. Та, помешкав, кивнула; кентавр наклонился и трепетно, кончиками пальцев притронулся к шишковатому серебристому лбу. Шун-Ди помнил наощупь, что чешуйки там - маленькие и тонкие, а кое-где пропадают совсем, оголяя дымчато-серую кожу. Иней недовольно заурчал, но не стал ни кусаться, ни дышать паром: высшая степень благосклонности.

- Знаете, милорд, мне кажется, что проводника мы уже нашли... Но хорошо бы ещё выяснить, почему в этом садалаке так ненавидят Двуликих.

- Разве это не свойственно всем кентаврам? - едко спросила Уна. Кулон, зачарованный русалками, сурово синел у неё на груди, как предгрозовое небо. - Даже для меня это очевидно.

- Свойственно, но они никогда не позволили бы себе напасть на гостя. Кем бы он ни был, - Шун-Ди помолчал. - Статус гостя садалака свят. Для них это так же немыслимо, как для тебя - остаться здесь подольше ради Лиса.

Уна побледнела и отвернулась. Лис, скрытый под заботливой вознёй Нгуин-Кель, драматично цокнул языком.

- Не суди о том, чего не понимаешь, Шун-Ди-Го. Никогда не суди.

ГЛАВА XXXV

Альсунг, наместничество Ти'арг. Академия

Осень тянулась ненастная, с грозами и дождями - тоскливая, как погребальный плач. Наместнику довелось побывать, естественно, на многих похоронах, где ушедшего чествовали по традициям веры в четырёх богов: с водой Льер, огнём Шейиза, птичьим пухом Эакана и землёй старухи Дарекры - и он никогда не понимал, зачем и без того мрачный обряд дополнять обязательными плакальщицами. Их вой казался ему ещё более отталкивающим, чем зарезанные утки и козы, которых своим богам подносят альсунгцы.

Редкое исключение.

Нудные дожди, кроме всего прочего, ухудшали самочувствие. Велдакир изменил своим правилам и почти в полтора раза увеличил дозу лекарства, но это лишь ненадолго смягчало боль. Он старался меньше ходить; всех гостей, послов и просителей принимал сидя, надевая дежурную извиняющуюся улыбку. А гостей и просителей становилось, увы, с каждой неделей больше: "коронники" распоясались.

По просьбе наместника (он уже и в мыслях не отважился бы сказать: по приказу) Тэска наведался в замки Элготи, Лейнов и ещё нескольких фантазёров, позабывших о том, что такое присяга и здравый смысл. Наведался успешно. После происшествия с молодым Нивгортом наместник предпочитал не вдаваться в подробности; ему достаточно было коротких новостей. Барс сделал то, что должен был сделать, оставив корону вне подозрений. Это главное.

Правда, подобраться к Иггиту Р'тали - судя по всему, "преемнику" Каннерти (преемнику - неужели им самим не смешно?..) - оборотень не рискнул. Велдакир не просил его убивать, но даже собрать побольше сведений не получилось: коротышка засел в своём горном замке и редко покидал его, окружив себя немыслимым количеством охраны. Досадно. Впрочем, лучше оставить в живых его, чем рисковать Тэской. Один мало что меняет.

Мало что меняют глазные капли, когда поражён зрительный нерв - как когда-то у бедняги Дорвига. Или соблюдение чистоты, когда человек уже заражён чумой.

Или лекарства - в его собственном случае. Когда опухоль разъедает уже всю правую сторону утробы (наместник был почти уверен, что при желании может вычислить место, где заканчиваются её владения), а число отмеренных себе лет приходится отстранённо уменьшать с каждым днём. Уменьшать до месяцев.