Тиа Атрейдес - Дети Грозы

Снова прислушался. За дверью напротив окна пряталась тишина, а из-за второй слышалось сонное дыхание двух человек и редкие всхрапывания. Воды в кувшине оказалось слишком мало — едва смочить пересохшее горло. Пить хотелось невыносимо, еще больше чем есть. Бок отчаянно болел и дергал, но Хилл, закусив губу, отодрал немного отмокшие остатки рубахи и ощупал рану. Края сошлись и почти не кровоточили, но кожа вокруг воспалилась и вспухла. А длина пореза, от подмышки до бедра, заставила вознести благодарственную молитву Светлой — за то, что до сих пор жив и не свалился спелой грушей прямиком в руки стражи.

Стриж обтер мокрым муслином лицо и еще раз оглядел комнату. Передернулся, увидев на полу бурые пятна, отметившие его вчерашний путь — от двери к углу, завешенному сорочками. Наверняка, то же самое и в коридоре, и на лестнице… он смутно помнил, что вроде была лестница…

Шис! Кхе корр багдыр! Империал против ломаного динга, что кто-то из слуг уже побежал за стражей! Надо срочно выбираться.

Он поднялся, опершись о тумбочку, и снова выругался. Голова кружилась, ноги разъезжались, руки дрожали… хорош убийца. Цыпленок, ощипать и в суп.

Три шага до окошка показались караванным путем через Багряные Пески. Держась за стену здоровой рукой, он осторожно выглянул сквозь кисею вниз, на улицу, и отшатнулся. Сердце оборвалось и провалилось, оставив в груди пустую обреченность: цокая подкованными сапогами, из-за угла показалась полудюжина стражников при арбалетах.

Скорее, обратно на крышу! Найти пустой чердак, отсидеться. До завтра бок заживет, не зря ж Орис дразнит котом девятижильным. Давай, двигайся, багдыр`ца! Шевели опорками!

С трудом переставляя дрожащие ноги и подгоняя себя орочьим матом, Хилл пошел — а скорее, пополз — к двери, за которой была тишина. И почти дошел… поскользнулся на недосохшей крови, упал на колени. Боль вспыхнула, вышибла дыхание и погасила свет…

— Молоко, свежее молоко! — сквозь хоровод алых пятен и болезненный гул в ушах пробился голос молочницы.

— Доброго утречка, красавица, — ответил басом стражник. — Не боишься одна по улицам? Нынче в городе опасно!

— А чего бояться, когда вот она, наша защита и надёжа.

— Это правильно, красавица, — вступил второй.

— С нами не пропадешь! В обиду не дадим, только держись поближе, — хохотнул первый.

— Иди, иди к нам, милашка, — поддержал его хриплый тенор.

— Со всем нашим почтением, — хихикнула девица. — Молочка не желаете ли?

Стукнула крышка бидона, зазвенела струя.

— Вот это я понимаю… — отпив, пробасил первый, и крякнул. — А не видала ли ты, красавица, чего подозрительного? Например, убивца, аки демон северный беловолосого да пустоглазого, ростом велика да рожей страшна?

Крынка с молоком пошла по рукам — было слышно, как вояки хлюпают молоком и довольно отдуваются.

— Ой, страсти-то какие! Неужто прям демон-то? Да никак, сержант, сами видали?

— А то! Мы как вчера…

«Слава тебе, Светлая Сестра! Не за мной…»

Не понимаясь с колен, Хилл слушал, как сержант распускает хвост перед молочницей, как открываются двери домов и любопытные служанки присоединяются к утренним сплетням. Из слов сержанта выходило, что Ориса городская стража так и не поймала — Слава тебе, Светлая! — но на охоту за нарушителями спокойствия бургомистр послал не только городскую стражу, но и портовую охрану, и курсантов Имперского Морского Корпуса.

— Гильдия Тени!.. — полушепотом произнесенные одной из служанок слова повисли в замершем переулке на долгих несколько секунд. Повеяло обывательским страхом — вот-вот захлопнутся окна и заскрипят ключи в дверях.

— А что Гильдия? — встрепенулся стражник. — Мы вчерась четверых ихних уложили! Подумаешь, Гильдия!

В голосе его за бахвальством трепетал страх, а Хилл вспомнил: и правда, именно этот басок вчера требовал бросить оружие именем короля. Но вчерашняя храбрость испарилась — Хилл твердо знал, что сержант, столкнувшись с ним кос к носу, не узнает убийцу в упор. Служанки уважительно притихли, а через мгновение защебетали, восхищаясь доблестью и отвагой.

Порыв сквозняка и еле слышный скрип двери заставил Хилла обернуться — он хотел было вскочить, но тело подвело. Он упал навзничь, гулко ударившись затылком о медную раму зеркала. Зажмурился на миг, мысленно увидев летящую в горло шпагу…

— Эй, мальчик? — послышался мелодичный голос: ни страха, ни злости, ни удивления, одно лишь сочувствие.

Сквозь алый туман проступил силуэт. Рука сама потянулась к зеркалу: разбить, метнуть осколок…