Тиа Атрейдес - Дети Грозы

Еще немного поколебавшись и посомневавшись, братья согласились. Довольный Мевис, запрятав бумаги за пазуху — чтобы клиенты, упаси Светлая, не сбежали — повел их к себе.

Слушая, как брат обрабатывает пройдоху, Хилл радовался, что все так удачно складывается, и тревожился — не слишком ли легко? Тревога зудела, вторя голосу Ургаша: здесь, сейчас… Тревога билась в висках, щипала мурашками. Хилл присматривался к прохожим, к рядам эвкалиптов, стенам и крышам. Болезненный укол — опасность! — заставил Хилла пригнуться и толкнуть брата. Нож просвистел там, где мгновенье назад было горло Ориса, и воткнулся в плечо стряпчего. Второй нож Хилл поймал, оборачиваясь к Угрю и выхватывая шпагу. Враг молча выскочил из-за толстого ствола, в одной руке шпага, в другой — дага.

— Караул! — крикнул позади стряпчий, булькнул и замолчал: третий нож Волчка снова поразил не ту цель. Зазвенел клинок Ориса, встретившись со шпагой Волчка. Издали послышался топот стражи и ор:

— Бросай оружие! Именем короля!

Удар. Поворот. Еще удар, бросок — Лягушонок едва отбил дагу. Удар сверху, финт! Шпага Угря мелькала все быстрее, вокруг него густели лоскутья Тени. Мир терял объем, окрашиваясь красным. Ургаш звал: пора! Служи мне!

Нет! — Лягушонок еле удерживался, чтобы не поддаться зову. — Брата не отдам!

Хисссс!.. — просвистела размытой полосой сталь. Лягушонок отпрыгнул. Поздно! Бок обожгло болью.

— Стоять! Прекратить! — на вопли стражников сбегается толпа.

Хиссс!.. снова свистит клинок. Прыжок, финт, в теле играет злая радость, заглушая боль. Звенит о камни шпага. Темный азарт в глазах Угря сменяется ужасом, дага падает — он обеими руками зажимает хлещущую кровь. Обмякает…

— Добро пожаловать в Ургаш, Бахмал шер Занге! — довольно смеется божество и требует продолжения. — Служи мне, мальчик!

Лягушонок оборачивается: Орис и Волчок летят в смертельном танце. Левая рука Волчка болтается, разлетаются траурные капли. Прыжок, звон стали. Снова звон.

— Бросай оружие, — кричит стражник.

Дюжина мундиров, не меньше, совсем близко. А за ними — зеваки и стервятники. Жадные глаза, рука за пазуху…

— Свисток, беги! Ну же! — Лягушонок бросается между соперниками, отталкивает брата.

— Какого… — в азарте спорит Орис.

— Быстро! Хисс! — требует исполнения клятвы Лягушонок, еле успевая отвести непослушный клинок от доверчивого брата. Из его глаз рвется тьма. Он не успевает договорить — Орис уже бежит.

Снова мир бледнеет, замедляется, но не замирает. Острие грани между Тенью и реальностью режет, вспарывает болью внутри, за ребрами. Душу?

Неповоротливый Волчок насаживается на лезвие. Клонится к земле. Лягушонок отворачивается — вторая жертва принята. Горячими комками пульсируют еще жертвы. Одна, самая близкая, убегает — достать ее просто, очень просто. Клинок уже тянется… но нет, нельзя! Это потом. Потом! Не сейчас! Пожалуйста…

Хисс соглашается: потом. Сейчас других.

Лягушонок сквозит мимо вялых стражников — божество не требует пока их крови. Рассекает сумбур толпы, раздвигая руки и тела, как водоросли на дне реки. Выбирает самый горячий ком. Вор быстр, быстрее всех: успевает оскалиться навстречу смерти. Рвет связки, истекая болью. Выставляет нож. Запястье ломается с сухим треском, нож входит между ребер. Вор падает. Медленно, как осенний лист…

Неподалеку призывно алеет второй охотник за головами. Достать его — пустяк, он успевает лишь шепнуть: Хисс!.. Лягушонок согласно кивает падающему телу: добро пожаловать в Ургаш.

Толпа шумит, колышется, люди в панике бегут и давят друг друга…

— Хорошо служишь, Стриж, — шепчет на ухо бездна. — Лунный Стриж, мой слуга. Я дарю тебе имя. Иди сюда!

Лед, кругом лед… и нет воздуха — нечем вздохнуть. Хозяин зовет. Боль рвет в клочья разум, уговаривает: сюда, здесь хорошо. Боль не пускает, держит на поверхности: не тони! Сквозь пелену полузабытья гремит колокол: опасность! Стриж вздрогнул и осознал себя. С трех сторон наступают стражники, выставив клинки и тесня к стене дома. Сержант больше не надрывается, требуя бросить оружие — он уже отдал приказ не брать убийцу живым.

На миг стало смешно: если бы стражники не боялись до дрожи коленей, уже бы разделались с дураком — нечего спорить с божеством. Мысль мелькнула и пропала, сменившись отчаянным желанием: выжить! Лунный Стриж ухмыльнулся, взглянув в глаза сержанту. Тот побледнел до зелени, но не отступил. Тогда Стриж бросил шпагу сержанту под ноги, заставив того отшатнуться в ужасе, развернулся и вспрыгнул на высокий подоконник, чуть выше его роста.