Мика Ртуть - Дети грозы. Книга 1. Сумрачный дар

– Темная колдунья…

– Она виновна в смерти короля…

– Измена…

Испуганный, ненавидящий шепот преследовал ее, пока она бежала к тронному залу. Придворные расступались, отводили глаза – и шептались, шептались за спиной.

– Вашему высочеству следует вернуться в свои покои. – Старшая сестра заступила ей дорогу. – Ступайте к себе и ожидайте решения совета.

– Но… я хочу видеть отца! Что с ним? Ристана, что с отцом?!

Сестра смерила ее ненавидящим взглядом и отвернулась.

– Что с моим отцом? Что с королем?!

Никто не ответил. Придворные отворачивались, чтобы только не встретиться с ней взглядом, и откуда-то из углов снова пополз шепот:

– Убийца… темная…

– Нет! – крикнула она и, подобрав неудобные юбки, бросилась к дверям тронного зала. – Отец! Не смейте… вы не смеете не пускать меня! Убирайтесь все!

Шепот стих, как отрезало. Повисла мертвая тишина, в которой слышался лишь гулкий перестук ее каблуков. К отцу, скорее! Пока еще хоть что-то можно исправить!..

Высокие двери отворились сами, едва она коснулась створок. Медленно. Бесшумно. Ей на миг показалось, что она оглохла, но нет – сердце стучало, как безумное, ее собственное сердце… и больше ничего. Ни единого звука во всем дворце. Словно все вымерли.

Влетев в тронный зал, она замерла, ничего не понимая. Почему темно? Свет, нужен свет!

Повинуясь ее воле, по всему залу зажглись желтые огни фейских груш, из мрака начал проступать трон… и сидящий на нем человек…

Она бросилась к отцу, смеясь и плача от облегчения. Он жив, жив! Ей просто врали, с отцом все хорошо!..

– Отец! – протянув к нему руку, не то шепнула, не то крикнула она.

И остановилась. Резко, словно наткнувшись на стену.

Тот, кто сидел на троне, не был ее отцом. Выше, шире в плечах, черты резче… но… откуда здесь ее жених? И почему на нем – корона Валанты, корона ее отца?

– Здравствуй, любовь моя. – Он улыбнулся очаровательной улыбкой, так часто снившейся ей одинокими ночами. Его бирюзовые глаза в длинных ресницах сияли… любовью? Ведь любовью же? Не торжеством?!

– Почему ты здесь? – не смея опустить взгляда ниже, на нечто страшное у подножия трона, спросила она.

– Потому что я – здесь, – ответил он неожиданно жестко. – В своем королевстве, со своей невестой. Иди ко мне, моя драгоценная.

Он встал с трона, внезапно оказавшись очень высоким, и она наконец-то заметила, что он одет как в дорогу: кожаный полувоенный френч, высокие сапоги для верховой езды, черные перчатки, шпага на поясе. И изумрудно светящаяся корона из земляничных листьев. Корона Валанты.

Протянув руку, он сделал шаг вперед, наступив на что-то у подножия трона. И она наконец-то решилась, опустила взгляд… и закричала, зажимая рот руками.

Перед троном блестела багрянцем лужа крови. Брызги запачкали сапоги ее жениха, но его губы улыбались. А в бирюзовых колдовских глазах пылало торжество.

– Нет… нет! Где мой отец?!. – Она побежала к жениху, не желая верить в самое страшное, вопреки всему надеясь, что отец жив, что его еще можно спасти…

И когда она почти коснулась протянутых к ней рук, почти поверила, что все будет хорошо, кто-то сказал:

– Проснись, Шуалейда!

Кошмар растворился, как не бывало, оставив четкое понимание: это был не просто сон, а предостережение. Кто-то пришел в ее спальню тропой Тени, и этот кто-то сейчас будет ее убивать.

Мгновенно выставив щит, Шу развернулась в постели навстречу опасности и распахнула глаза. Единственным, что она успела увидеть, был убийца, занесший над ней черный ритуальный нож. Единственным, что она успела подумать, было: слава Двуединым, что в этой постели она, а не брат. Брат бы не справился.

В следующее мгновение нож опустился, словно никакого щита не было и в помине, и мир вокруг Шуалейды полыхнул живой тьмой…

431 год от основания империи, 25 день ягодника

Фьонадири, столица империи

Его высочество Люкрес Брайнон, третий сын императора Элиаса Брайнона, ворвался в кабинет Светлейшего главы Конвента Магистров без доклада. Даже без стука.

– Вы это видели?! – Он бросил на стол целый ворох газет, повалив вазочку с солеными фисташками. – Я требую, чтобы вы прекратили это безобразие!

– Полнейшее безобразие, – согласился Светлейший, небрежным жестом возвращая орешки в вазочку, а вазочку на место. – И как только они посмели, ай-ай-ай… Что, неправду написали? Как нехорошо!