Тиа Атрейдес: Песнь третья, О Троне и Дороге в неивестность

Пронзительный ледяной ветер, воющий насмешливо и злобно, разбудил Мастера Тени. Приподнявшись на постели, он оглядел освещенную красноватыми бликами недогоревшего камина комнату. Ничего нового и неожиданного в запертом на все замки убежище не обнаружилось, но мерзкий холодок страха не исчезал.

Мастер встал, закутавшись в одеяло, и проверил на всякий случай ставни — засовы на месте, охранные руны слабо мерцают, самострелы и прочие сюрпризы для излишне наглых посетителей в полном порядке. Шагнул в Тень и осмотрел помещение с изнанки реальности — тоже ничего подозрительного. Не считая того, что Тень этой ночью вдруг перестала казаться послушной и уютно мурлыкающей кошечкой, ласково трущейся об ногу хозяина. Странно, очень странно. Будто он снова всего лишь ученик, а не признанный Мастер. Будто он посмел заглянуть в чужой дом без приглашения, дом, полный ловушек и голодных призраков. Что-то похожее на скрипучее старческое хихиканье послышалось Мастеру, когда он возвращался обратно в привычный мир.

Заснуть снова после такого неприятного пробуждения не стоило и пытаться, и он уселся в кресло у камина. Пара зажженных свечей по углам и взведенный арбалет на коленях не особенно прибавили ему душевного равновесия. Неприятности приближались, и достаточно серьезные — если бы Мастер не обладал исключительным нюхом на всевозможные пакости, подбрасываемые судьбой, он был бы не Главой Гильдии, а обглоданным скелетом не дне Вали-Эр. Почему-то при мысли о неприятностях первым делом он вспомнил о Глубокоуважаемом Придворном Маге. Будь у Мастера хоть малейшая возможность, он бы лично и с преогромной радостью придушил Тёмного, отрезал ему голову и сжег. И пепел бы развеял, для надежности.

Так называемое «добровольное сотрудничество» с самовлюбленным ублюдком грозило в скором времени поставить Суардскую Гильдию на грань полного вымирания. Его лучший ученик! Тот, кто должен был стать правой рукой и надежной опорой его сына, будущего Главы Гильдии! Мастер не строил иллюзий насчет того, что Лунный Стриж сможет остаться в живых, даже если успешно прикончит принцессу. Кто-то же должен будет за это ответить? Наверняка Рональд торжественно предъявит Имперскому Дознавателю труп убийцы и свалит все на Гильдию. Все демоны Ургаша! Даже если Хилл паче чаяния умудрится улизнуть, встречаться с ним Мастеру не хотелось. А уж объяснять Орису, как это он продал его лучшего друга в качестве еды для Темной Колдуньи… брр. Настырный мальчишка и так не поверил ни на грош в срочный секретный заказ, потребовавший немедленного отъезда Лунного Стрижа из столицы.

Полуночное бдение и заряженный арбалет не помогли. Еле заметное прикосновение чего-то холодного и острого к артерии на шее не оказалось неожиданностью, несмотря на то, что обостренные чувства так и не уловили присутствия постороннего до самого последнего момента.

— Арбалет.

«Что за тварь может так шипеть?» — подумал он, плавно и осторожно кладя самострел на пол и подавляя желание оглянуться.

— Руки.

Лезвие давило на тонкую кожу, недвусмысленно обещая воздаяние за любое неосторожное движение. Шипящая тварь профессионально привязала его к креслу, лишая малейшей возможности сопротивления.

— Ну, здравствуй, Учитель.

— Тебе того же не желаю, э… Лунный Стриж.

В странном существе, соткавшемся из Тени, Мастер с удивлением опознал того, о ком только что размышлял. Да, он всегда знал, что из мальчика выйдет толк, но чтоб настолько… полноценный Воплощенный. Некое злорадное удовольствие зародилось где-то там, в глубине души, отодвигая естественный страх смерти.

— Неплохо, неплохо. Делаешь успехи.

— Вашими молитвами.

Призрачные крылья за спиной растаяли вместе с чешуей и когтями-кинжалами, шипение сменилось нормальным баритоном. Подвинув табурет, Хилл уселся напротив. Юноша разглядывал его очень внимательно, словно выискивая в знакомом лице нечто новое, не изученное за последние семнадцать лет. И спокойно улыбался. Молча.

— Ну-ну. И с каких это пор ты заходишь ко мне без стука?

Играть в молчанку настроения не было. Как и пытаться выторговать себе жизнь. Сам же учил, что предательство прощать нельзя, никому и никогда, так теперь остается только радоваться, прилежный ученик попался.

— Да двери подходящей не попалось, постучаться.

Мальчик сильно изменился за эти дни. Что-то в нем появилось новое, помимо крылышек. Повзрослел, что ли?