Дэвид Геммел - Македонский Лев

— Сможешь понести Бронта?

Змеи на голове Горгона зашевелились, он ухватил пальцами плащ Пармениона и притянул Спартанца к себе. — Ты обезумел? Я пожертвовал царством ради этого твоего похода. Многие из моего собственного народа обратились против меня. И всё во имя чего? Для того, чтобы я довел Золотое Дитя до Гигантовых Врат. И теперь ты хочешь рискнуть всем ради вот этого? — он указал на умирающего минотавра.

— Нет. Всем я рисковать не стану. Однако люди, следящие за лесом, могут быть где угодно. И есть еще кое-что, Горгон, — тихо проговорил Парменион. — Есть дружба. В этом походе Бронт рисковал своей жизнью, спасая по дороге мою. У меня остался долг перед ним — а я всегда отдаю долги.

— Ха! А что, если бы это я валялся тут? Ты бы стал рисковать жизнью ради меня?

— Да.

Горгон убрал с лица гримасу и улыбнулся, его белесые глаза сверкнули, их выражение было невозможно прочесть. — Верю, что рискнул бы. Ты глупец… такой же, как и Бронт. Но если так, то какая разница — одной глупостью больше или меньше? Да, я понесу его к солнечному свету, если таково твое желание. — Лесной Царь просунул свои большие руки под минотавра, легко поднял его и перевесил на плечо.

Парменион разбудил остальных, и они последовали за Горгоном на восток. Уже через час деревья поредели и вдалеке послышалось пение птиц. Наконец они подошли к кромке леса и вышли к холмистой местности, окружающей обнесенный стеной город.

Горгон положил минотавра на землю и отступил. Парменион опустился на колени перед Бронтом, положил руку ему на плечо. — Слышишь ли меня, друг? — зашептал он.

Бронт издал тихий стон, его глаза приоткрылись. Кровь сочилась из-под век багряными слезинками.

— Слишком… поздно.

— Нет. Собери все силы, что у тебя есть. Борись.

Глаза минотавра закрылись, когда к Пармениону подошел Горгон. — Уходи. Ему надо побыть одному. Солнце напитает его, и здесь еще осталось немного Заклятия. Я чувствую, как оно обжигает мне ноги.

Парменион отступил под сень деревьев, отведя взор от тела, распростертого на траве.

— Он будет жить? — спросил Александр, взяв Пармениона за руку.

— Если у него хватит на это воли, — ответил Спартанец.

— Я очень голодный, — проговорил Камирон. — Мы скоро поедим?

— Мы все голодные, — процедил Аттал. — Мое брюхо уже считает, что мне глотку перерезали. Так что хорош тут ныть!

— Я поохочусь на кого-нибудь, — заявил Камирон. Прежде чем кто-то успел что-либо сказать, кентавр с луком в руке поскакал вниз по склону, направляясь на юго-восток.

— Вернись! — закричал Парменион, но Камирон продолжал бежать — оказавшись как на ладони у часовых на стенах Калидона. В считанные минуты ворота открылись, и из них выехал отряд всадников, пустившийся в погоню за кентавром.

— По крайней мере они поехали не в нашу сторону, — высказался Аттал. Парменион промолчал. Обернувшись к Бронту, он увидел, как его тело купается в мерцающем солнечном свете, кожа минотавра засверкала золотом. Огромная голова стала уменьшаться, рога исчезли. Правая рука Бронта дернулась, и он застонал. Свет померк. Парменион с Горгоном подошли к нему; он снова стал золотоволосым молодым человеком, голубоглазым и красивым.

— Благодарю тебя, — произнес он, вставая и сжимая ладонь Пармениона.

— Благодари Горгона, — ответил Спартанец, обняв Бронта. — Он принес тебя сюда.

— Не сомневаюсь, что у него были свои причины, — заметил Бронт.

— Ты искупал меня в своей благодарности, братец, — сказал Горгон, и змеи у него на макушке зашипели и обнажили клыки. Он повернулся к Пармениону. — А теперь нам надо идти дальше — если, конечно, ты не захочешь выручать кентавра. Приказывай, генерал, и я возьму город в осаду.

Парменион улыбнулся. — Этого не понадобится. Идем!

— Но мы не можем оставить Камирона, — взмолился Александр.

— Мы ему не поможем, мой принц, — печально произнес Парменион.

Темная тень заскользила по траве, и Горгон поднял взгляд. Высоко над ними кружил Пожиратель, затем полетевший на север.

— Нас заметили, — сказал Горгон. — Теперь к морю мы будем бежать.

Путь на юго-запад замедлился. Потому что последние несколько дней отряд питался дикими ягодами и ужасными на вкус грибами и был вынужден пить солоноватую воду из темных водоемов. Силы Пармениона иссякали, а Аттал уже дважды проблевался, держась в хвосте. Лишь Горгон казался неутомимым и могучим и бежал впереди с Александром на плечах.