Дэвид Геммел: Белый Волк

Кафас-купец испугался, когда незнакомец подъехал к его костру. Было это в лесу, к северу от столицы. Кафас выбрал место для ночлега в ложбинке подальше от дороги, чтобы огонь никого не приманивал. Гражданская война уже закончилась, но потери с обеих сторон были очень велики, и войска больше не патрулировали эту дикую местность, где разбойничали шайки дезертиров. Кафас долго думал перед тем, как предпринять это путешествие, и все-таки решился. Теперь мало кто из купцов отваживался посещать Наашан, поэтому он мог нажить большие деньги, продавая свои товары — шелка из Чиадзе, пряности из Шерака и Готира. Сейчас, при свете полной луны, эта возможность представлялась Кафасу весьма сомнительной.

Всадник появился из леса над ложбинкой и направил коня вниз по склону. Кафас видел, что затылок у него выбрит, а наверху волосы подстрижены в виде торчащего гребня — такую прическу носят отборные наашанские воины, мастера меча. Уже легче: вряд ли такой человек стал бы промышлять разбоем. У искусного бойца в раздираемой войной стране есть более легкие способы разбогатеть, чем подкарауливать купцов на дороге.

Одежда всадника укрепила эту мысль. Темный кожаный колет с кольчужными наплечниками, кожаные штаны, высокие сапоги, тоже защищенные кольчугой, — все это было хоть и просто, но дорого. И вороной у него чистых вентрийских кровей. Таких коней не часто увидишь на рынке — их продают из рук в руки за двести, а то и за четыреста золотых рагов. Ясно, что всадник не вор. Страх перед ограблением покинул Кафаса, сменившись страхом иного рода.

Неизвестный спешился и подошел к костру, двигаясь с грацией, присущей всем хорошим бойцам на мечах. Кафас поднялся ему навстречу. Вблизи всадник выглядел моложе, чем казалось — лет на двадцать с небольшим. Голубые глаза на красивом лице блестели ярко, как два сапфира.

— Добро пожаловать к моему огоньку, — с поклоном сказал Кафас, — Хорошо, когда ты не один в столь опасных местах. Меня зовут Кафас.

— Скилганнон, — протянув руку, представился незнакомец. На Кафаса накатил страх, во рту пересохло.

— Я… как раз собирался поужинать, — через силу выговорил он. — Прошу вас разделить со мной трапезу.

— Спасибо. — Скилганнон оглядел лагерь и принюхался. — Не похоже, чтобы духами пользовался ты, поэтому зови сюда своих женщин. В этом лесу водятся дикие звери. Волков теперь поубавилось, но встречаются еще медведи и даже пантеры. — Он повернулся лицом к огню, и купец увидел у него на спине странное приспособление: черный, немного изогнутый полированный футляр футов пяти длиной, с украшениями из слоновой кости на обоих концах. Если бы Кафас не слышал имени незнакомца, он затруднился бы понять, для чего это приспособление служит.

Скилганнон снял с себя футляр и уселся у огня.

Кафас с тяжелым сердцем обернулся к темному лесу. Скилганнон знает про девочек, и если он вздумает изнасиловать или убить их, от него не убежишь.

— Лукрезис, Филия, идите сюда. Все в порядке, — позвал купец, молясь, чтобы это оказалось правдой.

Из леса появилась стройная темноволосая девушка, ведя с собой девочку лет семи. Малышка, вырвавшись из рук сестры, подбежала к отцу. Тот обнял ее за плечи и подвел к костру.

— Мои дочери, Филия и Лукрезис. Скилганнон улыбнулся им.

— Осторожность никогда не помешает. Красивые у тебя дочки — должно быть, в мать пошли.

Кафас тоже выдавил из себя улыбку:

— Да, она была красавица, это верно. — Его пугала смелость, с которой Лукрезис смотрела на молодого воина. Девушка, склонив голову набок, перебирала пальцами длинные волосы. Она знала, что хороша собой — мужчины не раз говорили ей об этом.

— Помоги мне принести посуду, Лукрезис, — приказал ей отец и у самой повозки прошипел: — Перестань строить ему глазки.

— Почему? Он такой приятный мужчина.

— Это Скилганнон Проклятый. Хорошо, если мы уйдем от него живыми. — Кафас вручил дочери пару котелков и сковородок.

Скилганнон у костра беседовал с маленькой Филией, и она весело смеялась.

— Он ничего нам не сделает, отец, — сказала Лукрезис.

— Не суди о людях по виду. Если бы преступления совершали одни уроды, найти преступника было бы проще простого. Я наслышан о его подвигах — и не только на ратном поле. Говорят, у него в доме вся прислуга состоит из хорошо обученных шлюх. Я бы такого и близко не подпустил к своим Дочерям, будь у меня выбор — но у меня его нет.