Аттал стоял за ними, вытирая кинжал.
— Осторожнее, — буркнул Горгон, — кровь ядовита. Одно прикосновение — и ты труп. — Аттал вонзил клинок в землю у себя под ногами и вытер его о мох прежде чем вложить обратно в ножны.
Горгон перевернул Пожирателя на спину. — Этот был из моих, — сказал он. — Пора убираться отсюда.
— Ты спас меня, — проговорил Александр, подойдя к Атталу и заглядывая ему в лицо снизу вверх.
— Ты удивлен, мой принц?
— Да, — ответил мальчик.
— Ну а ты? — спросил Аттал Пармениона.
Спартанец покачал головой. — Отчего мне удивляться? Разве ты не давал мне слово?
— Произнесенные слава — это лишь негромкие звуки, которые растворяются в воздухе, — тихо сказал Аттал. — Не вкладывай столько веры в слова.
— Будь оно так, ты бы не вмешался, — парировал Парменион.
Аттал не нашел, что ответить, и поспешил уйти, преисполненный чувства вины и невеселой самоиронии. Как ты мог быть таким глупцом, пилил он самого себя? Отойдя к своей постели, он собрал плащ, который использовал вместо одеяла, стряхнув с него грязь и в очередной раз заколов его на плече брошью из туркиса , которую дал ему Филипп.
Остальные тоже готовились к отходу — кроме жрицы, молчаливо сидевшей под раскидистым дубом.
Голос Горгона нарушил тишину. — Держитесь меня, ибо там, где мы пойдем, царит тьма и многие опасности. — Но Фина по-прежнему сидела под деревом. Аттал подошел к ней.
— Мы готовы выдвигаться, — сказал он.
— Я не пойду с вами, — прошептала она.
— Тебе нельзя оставаться здесь.
— Я должна.
Тут к ним подошел Парменион, и ясновидящая подняла взор на Спартанца. — А ты иди, — сказала она, натянуто улыбаясь. — Я присоединюсь к вам, как только смогу.
— Зачем ты это делаешь? — спросил Парменион, опускаясь на колено рядом с ней.
— Я должна задержать Македонов — и обмануть Царя-Демона.
— Как? — спросил Аттал.
— Вот так! — сказала она, указывая пальцем через лагерь. Аттал с Парменионом обернулись… и увидели самих же себя, по-прежнему спящих у костра, который горел теперь ярче яркого. На другой стороне поляны можно было увидеть копию Горгона, лежавшего подле минотавра Бронта, и Александра, прижавшегося к спящему кентавру. — Вам следует поторопиться — пока сюда не возвратился дух Филиппоса.
— Я не позволю тебе оказаться в опасности, — сказал Парменион.
— Мы все в опасности, — отрезала она. — Уходите же!
Аттал видел, что Парменион собирался сказать что-то еще, и стиснул его руку. — Больше никаких глупостей, помнишь? Мальчишка должен быть спасен. Пошли! — Парменион вывернулся из его захвата, но отошел и встал рядом с Горгоном.
— А у нее мощная сила, — проговорил Лесной Царь, взирая на собственный спящий образ в нескольких шагах в стороне.
Спартанец не ответил, и Горгон направился во главе отряда в дремучие дебри леса; Парменион и Бронт пошли следом, Аттал пошел замыкающим сразу за кентавром и мальчиком.
Как и сказал Горгон, путь был темен, и они мало продвинулись за первые два часа. Затем сквозь переплетенные ветви начал просачиваться рассвет, но не было никакого пения птиц, встречающих новый день, и вообще всё было тихо.
Но ближе к полудню, Горгон во главе большой колонны взмахнул рукой и бросился в подлесок, двигаясь с поразительной для своей комплекции быстротой. Остальные быстро последовали за ним, Парменион схватил Камирона и повалил кентавра на бок. На миг копыта создания вскинулись в воздух. — Тихо! — прошептал Спартанец. С севера послышался звук множества шагов по лесному ковру. Бросившись на живот, Аттал раздвинул заросли перед собой и увидел отряд солдат, выступающий из-за деревьев всего в тридцати шагах. Они маршировали сплоченным строем, неся копья на плечах.
Когда они ушли, Горгон встал из своего укрытия, и группа двинулась дальше, на этот раз отклоняясь больше на север.
Парменион отстал, поравнявшись с Атталом. — Сколько насчитал? — спросил Спартанец.
— Восемьдесят пять. А ты?
— Тоже. Это означает, что впереди нас ждут еще одни. — Парменион глянул назад. — Надеюсь, она их обойдет.
Аттал кивнул, но вслух ничего не сказал.
* * *
Дерая сидела под луной, занятая печальными мыслями. Вот оно, думала она с хладнокровной уверенностью, эта ночь станет последней в ее жизни. Для того, чтобы задержать Македонов и дать Пармениону уйти как можно дальше, она должна была поддерживать заклинание, но из-за этого ей приходилось оставаться на поляне, отвлекая воинов Царя-Демона на себя.
Читать дальше