Дэвид Геммел - Македонский Лев

Три дня небольшой отряд продвигался к югу через лес, возглавляемый Горгоном и сопровождаемый тремя Пожирателями, которые взметались в небо и ныряли над деревьями, высматривая признаки погони. Александр ехал на Камироне, чувства которого обострились на утро второго дня.

— Я могу помнить, — сказал Камирон принцу. — Это чудесно. Я заснул и проснулся в одном и том же месте.

— Это хорошо, — отстраненно ответил мальчик.

Парменион шел непосредственно рядом с Лесным Царем, Дераей и Атталом, образуя преграду за кентавром и его наездником.

За эти два дня жрица мало разговаривала с мечником, шла молча, а вечера проводила в беседах с Парменионом. Но на утро третьего дня Аттал отстал от основной группы шагов на тридцать.

— Очень медленно идешь, — сказала Дерая.

— Хочу поговорить с тобой, — сказал он ей.

— Почему? Кто я для тебя?

— Мне нужен… я хочу… совет.

Дерая пристально взглянула на него, подлетела, чтобы коснуться его души, ощущая бурные, сложные эмоции, бушующие в нем. — Чем могу помочь?

— Ты ясновидящая, правда?

— Да.

— И ты можешь провидеть будущее?

— Будущих много, Аттал; они сменяются день за днем. Скажи, что тебя заботит.

— Демон сказал, что позаботиться о том, чтобы мы с Парменионом оба были убиты. Он сказал правду?

Дерая посмотрела в озадаченное лицо мечника. — А что ты сделаешь, если я отвечу, что это так?

— Не знаю. Все мои враги, о которых известно, мертвы; это залог безопасности. Но он — сын единственного друга, что у меня есть. И я не могу… — Его голос притих. — Расскажешь мне о моем будущем?

— Нет, это было бы неразумно. Ты носишь в себе тяжелую злобу и ненависть, Аттал. И события из прошлого изувечили твою душу. Твоя любовь к Филиппу — единственное доброе чувство, что у тебя есть.

— Тогда скажи, будет ли мальчишка представлять опасность для меня?

Краткий миг она колебалась. — Дай свою руку, — наконец велела она. Он подчинился, дав левую, правая же покоилась на рукояти меча. Эмоции захлестнули ее — сильные, грубые и почти подавляющие. Она увидела, как его мать была убита его отцом, увидела, как молодой Аттал убил отца. Затем, в последующие годы, она видела, как мрачный молодой человек принес смерть многим, с помощью ножа ли, лука, меча или яда. Наконец она вздохнула и отпустила его руку.

— Ну? — настоял он.

— У тебя много врагов, — сказала она ему тихим и печальным голосом. — Тебя ненавидят почти все, кто тебе знаком. Поверь мне, убийца, сейчас принц — это меньшая опасность для тебя.

— Но он станет врагом, или нет?

— Если он выживет, — ответила она, следя за его взглядом. — Если хоть кто-то из нас выживет.

— Благодарю, — произнес он, прошел от нее вперед и зашагал дальше.

Той ночью, когда все спали, Дерая села с Парменионом на вершине холма и поведала Спартанцу о том, что было с Атталом.

— Думаешь, он попытается убить мальчика? — спросил тот.

— Не сейчас. Однако это мрачный, сломанный человек. В нем мало хорошего.

— Буду внимательно за ним следить. Но скажи, госпожа, почему Аристотель прислал тебя?

— Он посчитал, что я тебе помогу. Разве у меня не получилось?

— Конечно — но я не то хотел сказать. Почему он направил сюда именно тебя? Почему не кого-то другого?

— Мое общество так тебя гнетет? — вопросом ответила она, с нарастающим беспокойством.

— Вовсе нет. Ты как прохладный ветер в летнюю жару. Ты даруешь моей душе покой. Я не очень обходителен с женщинами, Фина. Я неловок и скуп на проявления чувств. — Он усмехнулся. — Пути вашего рода мне совершенно чужды.

— Ты говоришь о нас, как о потусторонних существах.

— Иногда я думаю, что вы такие и есть, — признался он. — Когда я был очень юн, то наблюдал, как бегает Дерая. Прятался на вершине холма и подсматривал за бегущими девицами. Их грация заставляла меня чувствовать себя нескладным и неуклюжим — и всё же от этих воспоминаний есть определенный проблеск света.

— Хорошо говорить о приятных воспоминаниях, — сказала она ему. — Это всё, что делает нашу жизнь лучше. Расскажи о своей семье.

— Я думал, ты хотела услышать приятные воспоминания, — проворчал он, отведя взгляд.

— Не любишь свою жену?

— Любить Федру? — ответил он и покачал головой. — Она вышла за меня лишь с одной целью… и я не хотел бы об этом говорить.

— Тогда не будем.

Вдруг он лукаво улыбнулся. — А зачем ты задала мне этот вопрос? Ты же ясновидящая, Фина; ты уже знаешь ответ. — Улыбка сошла, лицо его стало серьезным. — Ты знаешь все мои секреты?