Вольфганг Хольбайн - Над бездной

Тонкая ветка хлестнула его по лицу, оставив кровавую царапину на щеке. Рана была пустяковой. Как и все раны, которые он получал на протяжении жизни, она затянется очень быстро. А боль не имела для него никакого значения: после того как он потерял Раду и новорожденную дочь, мало что отрывало его от череды мрачных мыслей. И все же хлесткая ветка на какой-то момент вернула Андрея Деляну к реальности. Он поднял голову, окинул взглядом окрестность и пришпорил коня.

Перед ним были родные места.

Андрей считал, что без всякой цели скитается по стране со дня похорон, но это было не так. Он уже в который раз снова оказывался там, где когда-то появился на свет. На пологом холме, куда вынес его конь, он, помнится, ребенком играл, потом — в юности — дурачился с приятелями. Вот могучий кривой бук, ветви которого, подобно многопалым рукам древнего великана, простираются во все стороны. В детстве он не раз срывался с его высоты, впрочем не ломая при этом ни руки, ни ноги и не причиняя себе вообще никакого увечья.

Сейчас Андрей разглядывал могучее дерево и наконец понял, чему, собственно, удивляется: ребенку этот бук представлялся гораздо более высоким и опасным; взобраться на него значило доказать свою отвагу и удаль. Он как будто зацепился за эту мысль.

В какие только безумные и рискованные ситуации не загонял он себя добровольно с единственной целью: убедить других, что он самый храбрый! Например, после рокового ограбления церкви в Роттурне, когда он помог выпутаться из переделки одному сомнительному приятелю, хотя тот заслуживал совершенно другого. В результате в шестнадцать лет он стал отверженным, проклятым, и его жизнь уже не могла войти в нормальную колею. На этом пути сложилась его личность, установился характер, да так, что через несколько лет ему пришлось отдать своего сына Мариуса родственникам в долину реки Борсы без надежды когда-нибудь навестить его.

Как же получилось, что он вернулся сюда?

После того как он предал земле тела жены и дочери — второго ребенка, которого у него тоже отняли, как и сына, — Андрей целыми днями бесцельно ездил верхом по Трансильвании. Сколько дней пролетело таким образом, он теперь вряд ли мог бы сказать. Пять, десять или сто — какая разница! Он потерял ощущение времени, и ему было безразлично, куда ехать, — все зависело от случая, от хитросплетения дорог и прихоти его коня, с одной, правда, оговоркой, что он сознательно избегал людей и время от времени в каком-нибудь уединенном крестьянском хозяйстве запасался провиантом.

Его возвращение сюда не могло быть случайностью, и стремление вопреки здравому смыслу увидеться со своим первенцем ему не нравилось. Оно было связано с мучительными воспоминаниями, которых он старательно избегал. Проще было бы последовать примеру отчима и отправиться в те дальние края и страны, о которых Михаил Надасду так пространно и восторженно рассказывал.

Поначалу Андрей избегал общения со старым воякой. Когда Михаил Надасду, этот вечный бродяга, позорно бросивший на произвол судьбы жену и приемных детей, вернулся из Александрии в Трансильванию и вознамерился играть роль отца и учителя, Андрей возненавидел его. После нескольких месяцев непрерывных скандалов и яростного нежелания иметь дело с отчимом он наконец понял, что такое упрямство не только изнурительно для него, но и бессмысленно: Михаил и в самом деле оказался мудрым и терпеливым учителем, который умело передавал пасынку полученный в невероятных скитаниях жизненный опыт и боевое искусство.

Оглядываясь потом назад, Андрей был вынужден признать, что время, когда отчим взял на себя заботу о нем, следует считать, в сущности, началом его сознательной жизни. Единственно досадным оказалось то, что вскоре после возвращения Михаила семье пришлось в спешке покинуть деревню — матери, Михаилу и ему самому. По причинам, до сих пор не вполне понятным, его отчим встречал не только зависть и неприязнь сельчан, но и открытую ненависть, выразившуюся в конце концов в кровавой стычке, при которой, слава богу, никто не погиб. В ту же ночь Деляну собрали свои пожитки и бежали в горы, где в течение нескольких лет, терпя лишения, вели более чем скромную жизнь. Андрей еще довольно долго при случае навещал родную деревню, и дядя с тетей тайком совали ему что-нибудь съестное, но из родственников только Барак не скрывал, что не одобряет изгнания семьи Андрея.