Александрина Ван Шаффе - Сердце горы

- Подожди, - видя, что я отворачиваюсь, остановила Бьолинг. - Знай: пока Сердце Горы раздумывает, мы все можем поступать, как считаем нужным. И ты, и я, и Тиер. Это правда, в первый раз я воспользовалась тобой. И снова собираюсь так поступить. Но выгода будем нам обеим, потому что с моей помощью ты сумеешь выбраться из нашего мира. Разве ты не хочешь вернуться домой?

Я опять с ног до головы оглядела стоящее передо мной существо. И, наконец, призналась:

- Хочу. Но, судя по тому, как проникновенно ты меня уговариваешь, плата будет высокой.

- Верно, - рассмеялась она. - Жизнь твоего тролля.

- Нет.

Бьолинг продолжила говорить, словно мой отказ был надуманным кокетством.

- Перестань жалеть его. Если бы случайно ты не взяла с него обещания - где бы ты была сейчас? И что он тебе дал или пообещал такого, что ты так цепляешься за него?

- А зачем он тебе нужен... мертвым?

Хозяйка леса усмехнулась, и вертикальные морщины на ее лице стали еще заметнее.

- Знаешь, во что превращаются тролли после смерти? В горную породу. То есть тролли и не живут по-настоящему. Это Сердце Горы когда-то оживило камни. Чтобы они морочили людям головы. А если тролля убить, он снова становится тем, чем был... - она помолчала и доверительно добавила:

- Мой дом - это лес. Когда последнее дерево в нем исчезнет, меня тоже не станет. Но лес никогда не был мертвым. А тролли - мертвы. Поэтому они ненавидят все живое... Если хоть один тролль окаменеет в этом лесу, ни одному из их племени больше не удастся обидеть здесь живое существо. Вот этого я и добиваюсь. И ты поможешь мне в этом.

- Нет.

- Поможешь.

* * *

Опять я стояла на лесной поляне. Вокруг, как ранним утром, клубился туман. Хотя было понятно, что никакой это не туман, а чары Бьолинг. С четырех сторон, словно стражи, замерли деревья. Повинуясь неясному порыву, я повернулась спиной к дубу. А напротив меня тихонько подрагивала от едва заметного ветерка рябина. Дерево, которое по народным приметам, уберегает от злых духов. Сейчас я меньше, чем когда-либо, верила в людские приметы. Но рябина была такой по-осеннему нарядной. С желто-зеленой листвой и ярко оранжевыми кистями ягод. Глядя на нее, глаз радовался... На этой поляне Бьолинг оставила меня со словами: "Здесь будет кому тебя защитить". И я не стала спорить. Мне хотелось одного - выбраться из горы и забыть мои здешние злоключения. Как забывают страшный сон. Платой за это желание была жизнь Тиера. Ну, что же - не мне спорить с законами подгорного царства.

Я стояла, зная, что рано или поздно тролль возникнет передо мной. Мой возлюбленный. Тот, с кем я так упорно стремилась связать свою жизнь. А теперь благодарила судьбу за то, что этого не произошло. Мой недруг.

И вот он появился. Сначала тенью, призраком. Силуэтом, который скорее угадываешь, чем различаешь. Контуром, сквозь который проходит ветер и проглядывают листья рябины. Потом тень уплотнилась, и я узнала своего бывшего любимого. Мы с Бьолинг договорились, что до того, как покинуть гору, я буду глядеть на окружающий мир ее глазами. И сейчас мне был виден не только Тиер, но и его серый бестелесный контур.

- Зачем ты решилась на это, Хуннед? - тролль заговорил с трудом. Но все-таки заговорил (Бьолинг обещала, что Тиер не сможет разорвать ее заклятие, и я оказалась не готова к его вопросу).

Но молчать было не под силу, пришлось ответить:

- Мне нужно было выбраться отсюда. А она пообещала мне...

Он усмехнулся:

- Понятно. Уловка в духе Бьолинг. Пообещать расплатиться тем, чего не имеешь.

Неужели меня опять обманули? Чтобы в очередной раз не поддаться очарованию его голоса, я быстро заговорила:

- Учти, сейчас я не верю ничьим обещаниям. И ничьим словам. Так что не старайся меня околдовать, - потом подняла оструганную и покрытую хитрым узором деревянную палочку. - Видишь?

Казалось, тролль даже не бросил взгляда на то, что я сжимала в руке. Но каким-то образом я догадалась, что Тиер узнал предмет, который я ему показала. Бьолинг утверждала, что достаточно слегка коснуться палочкой тролля и он тут же станет камнем. Похоже, в этом она не солгала. Лицо Тиера резко осунулось. Стало совсем нечеловеческим. Напомнило грубые черты каменного идола. Я поняла, что он испугался, и меня охватило странное удовлетворение. Никогда не думала, что мне свойственна мстительность. Но слишком долго я зависела от своего возлюбленного. Слишком много власти надо мной он имел. Оказывается, очень трудно простить кому бы то ни было бесконечные отказы. Но прежде чем коснуться его палочкой (а я была уверена, что сделаю это), мне надо было задать последний вопрос. И запинаясь, я спросила: