Эрик Эддисон - Червь Уроборос

С этими словами король решительно двинулся широким шагом к двери. Там он остановился, положив руку на серебряную щеколду, и, свирепо взглянув на Корса, добавил:

— Будь осторожен, ты. Не попадайся опять на моем пути. И, раз уж я об этом вспомнил, не присылай ко мне снова свою дочь, как ты сделал это в прошлом году. Для развлечений она годится, и достаточно хорошо послужила мне в прошлом. Но король Витчланда не ест дважды из одного блюда, и не испытывает недостатка в свежих девках, если они ему понадобятся.

Тут все засмеялись. Но лицо Корса побагровело как кровь.

Так окончился совет. Кориний с сыновьями Корунда и Корса отправились на стены отдавать приказы согласно распоряжению короля Горайса. А старый герцог Корс удалился в свои покои в северной галерее. Он и ненадолго не мог остаться в покое, но сидел то в резном кресле, то на подоконнике, то на кровати под просторным пологом, или расхаживал по покоям, ломая руки и кусая губу. И было неудивительно, если он пребывал в замешательстве, находясь, словно между ястребом и канюком, между угрожавшим ему в Карсё гневом короля и демонландскими войсками снаружи.

Так прошел день и настало время ужина. И за ужином Корс к всеобщему изумлению сидел на своем месте, и с ним леди Зенамбрия и Шрива. Он пил до дна и, когда ужин был окончен, наполнил кубок со словами:

— Господин мой король Демонланда, и вы, прочие Витчи, хорошо, что мы, стоящие, как мы стоим, одной ногой в зубах погибели, терпим друг друга. И никто не должен скрывать от другого своих дум, но, как сделал я этим утром перед лицом господина нашего короля, высказывать открыто свои мысли и предложения. И, не стыдясь, признаю я, что худо было мое сегодняшнее предложение, когда я убеждал короля примириться с Демонландом. Я старею, а старые люди часто следуют боязливым планам, каковые, если в них еще остались мудрость и отвага, вскоре отвергают, как только напряжение пройдет и они смогут обдумать все на досуге и в трезвом рассудке. И ясно как день то, что король был прав и в своем порицании моей недостаточной смелости, и в своем распоряжении, чтобы ты, о король Кориний, стоял на страже и не предпринимал ничего до исхода этой ночи. Ибо разве не пошел он в Железную Башню? А зачем еще проводит он ночь в тех страшных покоях, как не для того, чтобы сотворить чары своим магическим искусством, как делал и прежде, и тем самым смести и сгубить этих Демонов в самом расцвете их удачи? Ни в один момент времени Витчланд сильнее не нуждался в наших добрых пожеланиях, чем в грядущую полночь, и я молю вас, господа мои, давайте встретимся незадолго до этого в этом зале, дабы всем вместе выпить за удачу в королевском волшебстве.

Посредством этих приятных слов и благожелательных намеков, пришедшихся на тот момент, когда винный кубок отчасти возродил радость в их подавленных невзгодами и событиями разрушительной войны сердцах, Корс вновь вошел в доверие к витчландским лордам. И вот, когда стража была выставлена и все подготовлено к ночи, они собрались в огромном пиршественном зале, где более трех лет назад пировал принц Ла Файриз, а впоследствии бился с витчландцами. Но теперь он утонул в переменчивых течениях Меликафказа. И лорд Корунд, что сражался той ночью с такой отвагой, лежал теперь на смертном одре в том же самом зале, закованный в доспехи с головы до ног, как и подобает погибшему великому воителю, увенчанный аметистовой короной Импланда. Просторные боковые скамьи были не заняты, троны пусты, а поперечную скамью убрали, чтобы освободить место для ложа Корунда. Лорды Витчланда уселись за небольшим столом возле помоста: Кориний во главе стола, ближе всех к двери, напротив него Корс, слева от Кориния — Зенамбрия, а справа — Декалай, сын Корса, и за ним Хеминг; слева же от Корса сидела его дочь Шрива, а справа — двое оставшихся сыновей Корунда. Там были все, кроме Презмиры, а ее никто не видел с момента смерти ее супруга, так как она оставалась в своих покоях. Как и встарь горели в серебряных подставках факелы, освещавшие пустое пространство зала, а вокруг одра, где покоился Корунд, дрожало пламя четырех свечей. На столе стояли прекрасные кубки, наполненные до краев сладким темным трамнийским вином, по одному на каждого пирующего, а в качестве легкой полночной перекуски были поданы холодные пироги с беконом, ботарго и раки в пряном гипокрасе.

Едва они расселись, как факелы побледнели от странного света, хлынувшего снаружи: недоброго, мертвенного, гибельного пламени, какое наблюдал в минувшие дни Гро, когда король Горайс XII в первый раз творил чары в Карсё. Кориний замер, так и не сев на место. Крепким и хорошо сложенным выглядел он в своей голубой шелковой мантии и посеребренной кольчуге. Прекрасная корона Демонланда, которой Корс был вынужден увенчать его той великой ночью в Аулсвике, сверкала на его русых вьющихся волосах. Юность и здоровье проступали в каждом обводе его могучей фигуры, и в его обнаженных руках, гладких и мускулистых, унизанных золотыми запястьями; но жутковатой была трупная бледность этого свечения на его выбритых щеках, а его толстые презрительные губы почернели, как у отравленного, в этом гибельном свете.