Эрик Эддисон - Червь Уроборос

— Мы ждем Корса, — сказал король. — Разве ему не сообщили о моем распоряжении?

Декалай сказал:

— Господин, я еще раз позову его. Боюсь, у него тяжело на сердце от всех этих несчастий, и, с позволения вашего величества, со вчерашнего дня он не в себе.

— Сделай это немедленно, — сказал король. — Дай мне свои бумаги, Кориний. Ты — мой военачальник с тех пор как Корунд обрел свою смерть. Посмотрим, чего стоил нам вчерашний день, и какие силы еще остаются у меня, чтобы раздавить этих змей военной мощью.

— Числа таковы, о король, — сказал Кориний. — Лишь три тысячи и пять сотен воинов, и почти половина из них слишком изранена, чтобы сражаться где-либо, кроме как за глухими стенами. Мы лишь даровали бы Демонам легкую победу, отважившись выйти против них, стоящих перед Карсё с четырьмя тысячами крепких воинов.

Король презрительно фыркнул.

— Кто сказал тебе об их силе? — промолвил он.

— Опасно было бы недооценить их хотя бы на одного человека, — ответил Кориний.

А Хакмон добавил:

— Господин мой король, даю голову на отсечение, людей у них еще больше. И ваше величество не должны забывать, что они полны пыла и гордости после вчерашней битвы, тогда как наши люди…

— Неужто вы, сыновья Корунда, — тихо прервал его речь король, угрожающе глядя на него, — лишь сучья на древе вашего отца, и, стоило его срубить, как в вас не осталось ни мужества, ни жизненных соков, и вы сразу зачахли в идиотском слабоумии? Я не потерплю в Карсё этих бабских речей, да и мыслей тоже.

Кориний сказал:

— У нас есть достоверные сведения, о король, что, когда они пристали к берегу, их основное войско насчитывало шесть тысяч воинов, а прошлым вечером я сам говорил с парой десятков наших офицеров и добился правды от немногих плененных нами Демонов перед тем, как они были казнены. Говоря вам, что Юсс стоит перед Карсё с четырьмя тысячами солдат, я не преувеличиваю истины. Его вчерашние потери по сравнению с нашими были словно блошиный укус.

Король коротко кивнул в знак согласия.

Кориний продолжал:

— Если бы нам удалось получить подмогу извне Карсё, пусть бы это было даже пять сотен копейщиков, чтобы немного отвлечь его от нас, ничто кроме строгого запрета вашего величества не остановило бы меня от нападения на него. Даже и тогда это было бы рискованно, но вам известно, что я никогда не оставлял плод несорванным из страха перед шипами. Но до того времени ничто кроме вашего прямого приказа не заставит меня отважиться на вылазку. Ибо хорошо я знаю, где лежит моя смерть, также как и крах ваш, о король, и всего Витчланда.

Король слушал с неподвижным лицом, его выбритая губа кривилась несколько презрительно, а глаза были полузакрыты, как у кота, разлегшегося на солнце подобно сфинксу. Но солнце не светило в этих покоях совещаний. Утро сменилось днем, и свинцовая завеса снаружи стала еще темнее.

— Господин мой король, — сказал Хеминг, — отправьте меня. Проскользнуть ночью мимо их часовых — дело нехитрое. Сделав это, я соберу для вас небольшой отряд людей, достаточный для этой цели, даже если мне придется прочесать в поисках семь королевств.

Пока Хеминг говорил, дверь распахнулась и в покои вошел герцог Корс. Жалкое он представлял собой зрелище; щеки его были более дряблыми, а глаза более тусклыми, нежели обычно. Лицо его было бескровно, огромное пузо, казалось, съежилось, а плечи ссутулились еще больше, чем вчера. Когда он пододвигал кресло от стола и садился перед королем, походка его была неуверенна, а руки тряслись. Король некоторое время наблюдал за ним в молчании, и под этим взглядом бисеринки пота выступили на лбу Корса, а его нижняя губа затряслась.

— Нам нужен твой совет, о Корс, — сказал король. — Положение таково: поскольку злосчастные звезды отдали победу во вчерашней битве мятежникам-Демонам, Юсс и его братья противостоят нам с четырьмя тысячами людей, тогда как у меня в Карсё нет и двух тысяч здоровых солдат. Кориний считает нас слишком слабыми, чтобы отважиться на вылазку, если только нам не удастся устроить какую-нибудь ложную атаку извне. А об этом (после вчерашнего) нечего и думать. Сюда и к Меликафказу стянули мы все силы свои и своих союзников, что стеклись под наши знамена не из любви к нам, но из страха и из жажды добычи. Гусеницы эти теперь расползлись. Но если мы не будем сражаться, то наша военная мощь будет растрачена, и нашим врагам останется лишь сидеть перед Карсё, пока мы не умрем от голода. Это вопрос весьма сложный и затруднительный.