Игорь Мерцалов - Три дня без чародея

Звонка, однако, думала иначе, для нее всякие «что уж теперь говорить» были дуростью безвольной.

— Ах ты шмакодявка, да как посмела?! Свою честь трепи, сколько совесть позволит, а чужую оставь! На кого поклеп возвела — на Василису! Да я тебя…

— Тише, Звонка, давай дослушаем.

— Дослушайте, девочки. Крутился он; выспрашивал и проговорился, сердешный. Сказал-таки слово «вчера». Тут уж я на него насела: откуда, спрашиваю, про вчерашний день знаешь? Не твоя ли работа?

— Это ты что имела в виду? — спросила Василиса.

— Ничего, — пожала плечами Милочка. — Главное, что он в виду имел, правда? А для Маркуши свадьба Лоуха всего важней.

— Он что, так и сказал? — хмуро осведомилась еще не успокоившаяся Звонка.

— Почти что так. Он меня спросил, чего б я хотела, если бы Неслада женой Лоуха стала? Я ответила, что хотела бы стать умной подружкой королевы, ну и всяких глупостей наговорила. Тогда Маркуша принялся мне обещать и денег, почестей — знаете за что? За молчание — во-первых, а — во-вторых, за помощь. Если женитьба на Василисушке сорвется, чтобы уговорила я отца и прочих бояр на князя повлиять: пусть Велислав Радивоич разрешит брак с Несладой.

— Так что ж, все равно вендам, на ком Лоуха женить? — Подивилась Звонка.

— Все равно, — задумчиво согласилась княжна. — Им важно только в Словени укрепиться… Что-нибудь еще был Милочка?

— Как не быть, солнышко? Было… Стала я дивиться и Маркушу попрекать: для чего же вы тогда княжну сгубить хотели? Я-то, мол, думала, не по нутру вам Василиса, другую хотите, раз уж такое безобразие вытворили. Давай он меня выспрашивать: что ж тут, говорит, такого? Сразу видно, что понятия не имеет, но очень хочет узнать, что же случилось-то вчера с княжною. А я ему и скажи: а орков тайно у себя держать и на убийство посылать — это уже «ничего особенного»?

— А он? — подалась вперед Василиса.

— Тут Маркуша и сел. Побелел, сердешный, затрясся, да стал говорить, мол, чародей помешал бы.

Тут уже и Звонка, хлопнув себя по колену, сменила гнев на милость. И воскликнула:

— Ай, молодчина! Закрутила ты ему голову! Что ж, испугался он, что проболтался?

— А как же, Звонушка? Сообразил: ведь не про Наума я говорить должна, а про княжну! Спохватился, да поздно. И вот тут-то, девочки, мне страшно стало…

Разъяренный Марк схватил девчонку за плечи, сильно, до боли, чувствуя под пальцами хрупкие косточки, встряхнул. И прошептал прямо в лицо:

— Чего ты хочешь? Жизнь молодую свою сгубить?

— Отпусти, — ровно сказала Милочка, надеясь, что хоть губы у нее не побелели. — Хуже будет.

Марк не отпустил, но хватку чуть ослабил.

— Значит, вы орков на чародея напустили. А Василиса вам нужна живой да целенькой?

— Не докажешь, — мотнул головой первый помощник посла.

— А ничего и доказывать уже не надо, все давно доказано. Эх, жаль мне тебя, Маркуша! Ведь молодой же еще, в самом расцвете. Красивый вон какой… и уже, считай, покойник.

— Что тебе известно, малявка? — Венд снова нагнулся к ее лицу.

— А ты подумай, — предложила Милочка, словно бы в равнодушии, отвернувшись к двери, из-за которой слышались веселые голоса Василисиной свиты и распустивших хвосты служителей посольства. Ей хотелось оказаться там. — А руки не уберешь — я тебе это припомню.

Марк разжал пальцы и отступил на шаг. Ему было о чем подумать. Эта девчонка с личиком феи и расчетливым умом подземного гнома знала про орков, теперь — про нападение на Наума, а еще — про княжну, исчезновение которой больше чем на сутки чуть не свело Гракуса с ума. Девчонка хорошо знала, что произошло! И дала понять, что вендов предали. Какие орки могли напасть на Василису Велиславну? Только те, о которых вендам никто не сказал. Значит… обман, предательство! Но ради чего?! Неужели…

Милочка видела, как отразилась на лице Марка догадка. Еще не полное понимание произошедшего, но уже озарение. Не давая венду все как следует обдумать, она сказала:

— Ну вот, видишь, как все просто? Чуть-чуть поразмыслил и понял, что уже покойник. Обложили тебя, Маркуша, всех вас обложили. Не уйти.

Куда делся облик невинного дитяти? Бесовские огоньки загорелись в больших ясных глазах.

— Я не верю тебе, — тихо сказал Марк.

Врал. Верил он, верил!

— Бедные, несчастные венды. Бедный Маркуша! На плаху вас положили, подставили вместо себя под карающий меч.

— Тебе-то что — радость пли горе?

— Мне-то? Огорчение. Лучше иметь дело с глупыми вендами, чем с их коварными друзьями.