Игорь Мерцалов - Три дня без чародея

— А прибьешь — всплакнешь надо мной, несмышленой, и пойдешь дела делать.

— Эй, девки, вы что это, взаправду? — забеспокоилась дочь ошуйника.

— Как не взаправду, Звонушка? Шутка, конечно, но ведь знаешь, у нашей Василисушки и шутки взаправду бывают. Вот как представит она сейчас, голубушка, пяльцы, пяльцы… так и прибьет меня, скудоумную.

— Ну, Милочка, — не выдержав, рассмеялась княжна. — Если и прибью, так за то, что опять прибедняешься. Но… правду молвишь, пяльцы мне не по душе.

— Значит, шутите? — уточнила Звонка и вздохнула: — Совсем вы, девки, окосели да заумничались.

На вид робкая, скромная, обычно молчаливая, Милочка, с ее внешностью вечного дитяти, иногда выдавала такое, что хоть стой, хоть падай. Наблюдательности и цепкого ума ей было не занимать, но порой она выражала мысли свои столь необычно, что только лучшие подруги ее терпели и понимали.

Княжна встала и открыла ларец с любимыми украшениями. Зачерпнула горсть, не глядя, и сыпанула на покрывало. Засверкали самоцветы, хлестнули жаркими струями цепочки, заиграли перстеньки.

— Для начала, девоньки, приукрасимся. Помогите мне причесаться да насурьмиться, потом и друг дружке, — сказала он, садясь перед зеркалом и распуская косу, которая после превращения в Невдогадову копну и обратно приобрела вид криво скрученной веревки. Звонка стала расчесывать ей пряди, Милочка занялась лицом. — Вот, а между делом слушайте. Два дня — срок невелик, но ведь я заботливая хозяйка, так? Мне надлежит следить, как гости устроены. Этим и займемся. Соберем наших и нагрянем всем девичником.

— Удивим гостей иностранных, — хмыкнула Звонка. — Раньше ты с собой мало кого брала. Самое большее втроем наведывались.

— А я раньше и замуж не выходила. Думаю, великую тайну о близкой свадьбе все уже знают?

— Как не знать, солнышко?

— Да только об этом и шепчутся…

— Вот и хорошо, — сказала княжна. — Значит, продолжаем хранить тайну с тем же усердием и так же шумно. Вроде все мои подружки так рады, так спешат на меня наглядеться напоследок, что одну ни на шаг не отпускают.

— Того и жди, — кивнула дочь ошуйника. — Отцы-бояре, будь уверена, строжайший наказ нашей шайке дали, чтобы глаз с тебя не спускать.

— Того и жду, Звонка. Значит, ничего подозрительного в таком нашествии не будет. Вперворяд к вендам пойдем. Покуда я с послом буду беседовать, а девчонки галдеть, ты, Милочка, возьмешь под ручку Несладу… да-да, именно Несладу — и с ней вдвоем окрутишь кого-нибудь из помощников посольских. Лучше бы помоложе, чтоб на красоту вернее клюнул и осторожность потерял. Но смотри, выбирай с умом. Это должен быть человек, обо всех делах подворья знающий. Если при этом он в заговор не вовлечен — совсем хорошо: такой скорее сомнениями поделится.

И за что я тебя люблю, Василисушка? — задумчиво проговорила Милочка, румяня щеки княжны. — Ведь загадки твои да задачки, того гляди, со свету сживут. Но люблю же… Как скажешь, ласточка, так и сделаю. Велишь — и с Несладой под ручку похожу.

Неслада, дочь боярина Всехвата, славилась первою красавицей Тверди. И отнюдь не даром. По здравому рассуждению всякий, сравнив ее, например, с Василисой-княжной — предпочтение отдавал последней, но если не рассуждать.

Всем хороша была Неслада — и станом стройна, и ликом красна, и очами томна, и бровьми союзна. Ручки белые, губки алые, косы смоляные. Одна беда — глупа, как… да нет, и сравнить-то не с кем.

Красоте Неслады дружно завидовали все, включая Василису и Милочку, за что Звонка прямо ругала их дурами. Ее, пожалуй, единственную зависть миновала. Наверное, потому, что, когда накатывала хандра, Звонка готова была считать привлекательнее себя вообще всех без разбору, не внимая увещеваниям подруг. Из пропасти отчаяния, в которую загнала себя дочка ошуйника, завидовать самой Несладе было, по меньшей мере, неразумно.

Все-таки с Несладой все были в ладу. Вызывай она одну только зависть — конечно, ожесточились бы девичьи души, и даже справедливая княжна не смогла бы защитить ее от нападок наперсниц. Но дружба с Несладой имела выгоды. Ибо сватались к ней много и усердно — и давно, едва в поневу вскочила. Однако прижимистый Всехват вечно бывал недоволен женихами: то недостаточно знатен, то недостаточно богат, а то — всем взял, да исходит из рода, с которым Всехват когда-либо что-либо не поделил. Считая, что сватовство из такого рода — только повод вернуть когда-то из-под носа уведенное добро, отец Неслады таких женихов разворачивал с особым удовольствием. Он и вообще мириться не любил и не умел, почитая мир уделом слабаков.