Айше Лилуай: Я наблюдаю за тобой

Чтобы изменить документ по умолчанию, отредактируйте файл "blank.fb2" вручную.

Я позову тебя, эхо уснувшее,

Ты мне ответишь, и время минувшее

Встанет из пепла

и с песнею ветра

В сердце вернется ко мне.

В каждый свой зов всю Вселенную вкладывать,

Душу свою так жестоко обманывать,

Тешить, как прежде,

фальшивой надеждой…

Вот моя жертва тебе.

Сердце заблудшее, эхо зовущее,

Спутало нити… Былое, грядущее,

Черное, белое, мнимое, сущее

В жизни единой сплелись.

В душу впивались осколки холодные.

Больно.

Куда же ты, сердце свободное?

С воем набросились тени голодные.

Вот и расколота жизнь.

Отзвуки эха то звонче, то глуше…

Уши закрой и не слушай, не слушай!

Прочь уходите, не спящие души!

Прочь колдовство и обман.

Прочь прогоняю я эхо манящее.

Прошлое – мертвым,

живым – настоящее.

Лоскуты рваные памяти проклятой

Пусть заберет океан.

В просторном гроте, темноту которого освещали лишь несколько факелов, раздался пронзительных крик. Звук этот будто тонким лезвием порезал слух собравшихся, и казалось, что ударила молния, хоть небо за пределами пещеры было ясно, и океан спал.

- Именем конунга приказываю: убейте ребенка! – прозвучал суровый повелительный голос.

Он принадлежал высокому статному мужчине с курчавой светло-рыжей бородой, которая покоилась на стальном рыцарском панцире. Глаза человека сверкали, и словно осколки льда блестели холодные голубые зрачки, на лице же застыло жестокое каменное выражение.

Это было лицо того, кто не ведал жалости.

- Нет! – дико закричала молодая черноволосая женщина, которая сидела, окровавленная, на каменном столе и прижимала к груди новорожденное дитя. – Нет! Прошу, только не ее!

Остальные женщины – их здесь было около двадцати – молча обступили свою подругу, ненавидящими глазами глядя в лица собравшихся вокруг палачей, и бледные губы их шептали невнятные слова – должно быть, проклятия. Чего они хотели? Отсрочить смерть ребенка, чтобы он мог разделить их общую участь и умереть с честью?..

- Молчать, ведьма! – рявкнул человек с бородой. – Твой жалкий звереныш – такое же сосредоточение зла, как и ты!

Молодой солдат уже приблизился к кольцу женщин, чтобы отнять ребенка от груди матери, и пленницы зашипели, будто дикие кошки, и, ощетинившись, стали скалить зубы. Однако стоящий доселе в тени седой старик, в таких же доспехах, что и остальные инквизиторы, и с накинутой на узкие плечи бардовой мантией, подошел к предводителю и негромко ему сказал:

- Послушай, Торсвог, к чему тебе кровь ребенка на руках? Знаю, что тобой руководит вера и преданность государю, знаю, что предателей нужно покарать… Но подумай: эта девочка может быть нам очень полезна, если воспитать ее как следует.

- А как же кровь гадюки-матери в ее жилах?

- Не волнуйся за эту кровь. Я сам воспитаю девочку, сам! Уж мне-то можешь довериться.

Седовласый Свенгор – очень мудрый и властный человек. Сам конунг его боится.

А Торсвог – хоть и великий воин – не догадывается о том, что хитрый и алчный старик жаждет власти, а маленькая ведьма, ох, как поможет ему добраться до трона!

И судьбоносная рука дергает Торсвога за язык, и, подняв руку с открытой ладонью, он коротким возгласом останавливает солдата.

Свенгор величественной поступью приближается к шипящим по-змеиному ведьмам, и глаза его глубже океана. Вид его, спокойный и непреклонный, внушает осужденным пленницам больше ужаса, чем мечи солдат и ярость Торсвога и его соратников.

Дрожа и скуля, расступаются затравленные волчицы перед стариком, и он подходит к молодой матери.

- Отдай мне свою дочь, ведьма, и я позабочусь о ней, - спокойно, но в то же время властно говорит Свенгор, протягивая вперед свои страшные морщинистые руки с пожелтевшей от старости кожей.

Женщина сомневается.

- Нет, сестра! – визгливым, срывающимся голосом кричит одна из самых старших пленниц. – Не отдавай кровь и плоть свою, дитя великого Ангтора, в лапы этих клятвопреступников! Дочери героя должно умереть достойно!

Свенгор смотрит на говорившую с безразличием, и руки его все еще протянуты к новорожденной.

- Лучше пусть твоя дочь умрет вместе с нами, сестра! – подхватывает другая ведьма. – Это должно быть великой честью для нее и для тебя! Пусть умрет!