Владимир Корн - Путь на острова

«Терпи, Люк, в драке бывает хуже, значительно хуже, так что терпи».

И когда выражение лица Аугира начало меняться от сосредоточенного до изумленного, а затем и до озадаченного, после чего в его глазах начал проглядываться страх, я ударил его кулаком.

Ударил в самый кончик подбородка, с размаха, вкладывая в удар всю тяжесть тела. Не задирая плечо вверх, и держа локоть на уровне кулака. Именно так учил меня бить когда-то очень давно, когда я еще был юнгой, один из матросов «Орегано», после того, как однажды вернулся из города на корабль весь в синяках.

Голова Аугира дёрнулась, глаза закатились, и он начал сползать на пол. Сползал Аугир медленно, и мне удалось подхватить его еще по дороге, чтобы спрятать бесчувственное тело за портьеру или ширму, явно что-то скрывающую от посторонних глаз. Не успел я сделать с телом Аугира и шага, когда из-за поворота коридора показался Обст. Окудник был одет в нарядную праздничную одежду, и совсем не походил на человека из Коллегии.

Я положил тело Аугира на пол, понимая, что с Обстом мне не справиться, будь у меня даже при себе складной матросский нож, оставшийся у навигатора Иоахима Габстела.

Обст приблизился вплотную, склонился над телом, приложил два пальца к шее Аугира, затем выпрямился и произнес:

— Уходите, капитан, я вас не видел, только уходите очень быстро.

— Спасибо, Обст, — скорее прошептал, чем сказал я, быстрыми шагами направляюсь в залу: «Вот только быстро у меня не получится».

Следовало предупредить Эйленору, иначе, к чему я все это затеял? Но вдруг она уже за праздничным столом? И тогда придется к ней приближаться, что-то говорить на ухо, привлекая внимание всех остальных, в том числе и людей Коллегии. А их здесь должно быть много.

Первым, кого я увидел в зале, был Герберг, беспомощно озирающийся поверх голов двух девиц, явно ему навязавшихся.

Вероятно, он меня поджидал, но я скользнул мимо него взглядом, и с облегчением перевел дух, увидев в глубине зала Эйленору в компании из нескольких человек.

«Извини, Герберг. Все у тебя в жизни сложится замечательно. Ты освоишься, и начнешь чувствовать себя на приёмах как у себя дома. И привыкай к тому, что множество девушек сами будут вешаться тебе на шею, клянясь в искренней любви. Ну а мне сейчас необходимо спасти всего лишь одну. Ты не поверишь, еще не так давно я готов был убить ее собственными руками, чтобы спасти другую. Как сложно в этой жизни разобраться во всем самому, и подсказать некому».

Придумывать причину, чтобы отозвать Эйленору в сторону и объяснить ей ситуацию, было некогда, и потому довольно невежливо растолкав по пути окружавших ее людей, подойдя вплотную, я сказал:

— Уходи, Эйленора, уходи срочно.

Судя по тому, как стремительно побледнело ее лицо, она поняла все сразу. И мы пошли к выходу: впереди я, а сзади по каменным плитам пола раздавался дробный стук ее каблучков, и звук шагов ее спутника.

Лакеи без промедления открыли перед нами двери, но во дворе перед домом, запруженном каретами, начались проблемы. Откуда-то сбоку показались несколько людей, явно намеревающихся преградить нам дорогу.

— Уходи, Люк, — почти крикнула мне Эйленора, голосом, не допускающих возражений. — Уходи, ты будешь только мешать.

И я пошел, пошел все быстрее, стремясь поскорее покинуть это место, воспользовавшись тем, что преградившие путь люди вдруг застыли.

Без Аугира Коллегия с Эйленорой не справится, но даже если я и не прав, то все равно мне здесь делать нечего: эта война без звона мечей и посвиста стрел. Ну а я должен срочно попасть на корабль. И не приведи Создатель, если господина Каилюайля Фамагосечесийта не окажется на его борту, даже думать об этом не хочется.

И все же, перед тем как выйти со двора на улицу через огромную арку с чьим-то изваянием на самом верху, я, не удержавшись, взглянул туда, где оставалась Эйленора с отцом своего будущего ребенка, чье имя мне до сих пор было неведомо.

Во дворе развернулась безмолвная битва. Эйленора пятилась к ожидавшей ее карете с уже распахнутыми дверцами, а окудники Коллегии, числом не менее восьми человек, стояли на месте, не в силах пошевелиться. Она вполне могла их заставить броситься друг на друга, и убивать, и убивать. Но, вероятно, что-то в ней изменилось и изменилось в лучшую сторону. А может, она такой была всегда, и я просто плохо ее знал. Хотя, возможно, все объяснялось гораздо проще: Эйленора не хотела привлечь внимание кучеров и слуг, прибывших вместе с хозяевами, и расположившихся в недалеком флигеле.