Владимир Корн - Путь на острова

Я настолько не ожидал его увидеть перед собой, что меня хватило лишь на то, чтобы кивнуть в ответ.

— Капитан Сорингер, я хочу вас поблагодарить за то, что вы спасли мне жизнь, — услышал я от него в следующий миг. — Извините, что не смог сделать этого раньше.

Говорил он негромко, но в зале стояла тишина, и его слова услышали, наверное, все. Не знаю почему, но я смутился, смутился так, как сам от себя не ожидал. Наверное, потому, что все гости дома Шеймаса, во главе с ним самим, стояли и смотрели на нас, прислушиваясь, что говорит этот юноша, которого Создатель одарил потрясающим талантом.

— Не стоит благодарностей, право… — пролепетал я, злясь на себя. Затем добавил, только для того, чтобы что-то сказать. — Вы замечательно играете, Герберг.

— Правда?! — почему-то обрадовался он так, как будто подобный комплимент услышал впервые. — Мне тогда очень повезло, что руки остались целыми. Я ведь ничего не помню, только боль и сразу лица сестер из храма. Они-то мне все и рассказали, о вас и о той девушке, ее ведь зовут Николь? Кстати, где она?

— Николь осталась в Дигране, — коротко ответил я. Слишком долго рассказывать все подробности, да и нужны ли они ему?

— Знаете, я даже мелодию сочинил, в благодарность вам обоим, и сегодня обязательно ее сыграю, — мы шли по залу, Герберг заметно прихрамывал, но с таким талантом его нужно носить на руках.

Распорядитель вечера громко пригласил дорогих гостей проследовать за накрытый стол, и они потянулись в соседнюю залу.

— Люкануэль, (можно, я теперь буду называть вас именно так?) давайте, сядем за столом рядом. Представляете, ко всему этому, — обвел он зал рукой, — я еще не привык. Все так внезапно переменилось: крохотный Антир, и вдруг столица — Дигран, когда его сиятельство герцог, услышав о моей игре, захотел услышать музыку лично. От всего этого до сих пор еще не по себе. Мне ведь проще на площади, для обычных людей. Вот бы научиться так: вы как будто у себя дома. Хотя понимаю, после всего того, что с вами бывало…

В ответ я только крякнул: знал бы он, что на самом деле творится у меня внутри. Мой родной Гволсуоль немногим больше Антира, и опыта званых вечеров у меня нет, все больше корчмы да таверны. Единственное, дом Кнофта в Опситалете, но там все выглядит намного скромнее. И еще, очень надеюсь на то, что под загаром не бросается в глаза, как горит у меня лицо: Герберг говорил негромко, но и люди вокруг молчали, и потому слышали каждое его слово.

— Хорошо, Герберг, для меня честь быть с вами рядом, — ответил я, про себя подумав: «И заодно я расскажу об одной замечательной девушке, спасшей тебе жизнь по-настоящему. Если, конечно, нам позволят сесть вместе», — посмотрел я на окружающих нас людей, среди которых попадалось немало таких, что смотрели на меня, как будто я силой забрал у них то, что принадлежит им всем.

— Тогда, в Антире… — продолжал рассказывать Герберг, когда его прервал на этот раз хорошо мне знакомый голос, и его я совсем не хотел бы услышать:

— Господин Сорингер, можно вас на минуточку, — и это был Аугир.

Я его едва признал, настолько он изменился, не знаю, искусством ли гримеров, или каким-то особым артефактом Древних. Не удержавшись, я посмотрел на Эйленору, веселую, улыбающуюся, идущую под руку с тем же мужчиной, с которым я видел ее в Опситалете. Нет, она его не замечала, да и вряд ли бы признала, даже если бы очень постаралась.

— Извините, Герберг, надеюсь, это ненадолго, — сказал я, и подошел к человеку из Коллегии.

— Сорингер, вы очень нас подвели в доме Гаруэла Кнофта, — без обиняков начал Аугир. — Ведь вы тогда знали, что эта дама — именно леди Эйленора. Надеюсь, теперь вы не станете этого отрицать?

— Нет, господин Аугир, — покачал я головой, — это действительно она. Но вы поймете меня, когда узнаете все подробности. И вы обязательно должны их услышать, перед тем, как все начнется.

Аугир посмотрел на идущих к столу людей, после чего впился в меня глазами так испытующе, что я едва смог выдержать его взгляд. Больше всего я опасался, что сейчас он скажет: «Ну так говорите, внимательно вас слушаю».

Наверное, опасение отразилось в моем взгляде, но Аугир трактовал его по-своему, заявив:

— Что ж, пойдемте, и я очень надеюсь, вам есть что сказать.

Мы зашли в какой-то пустынный коридор, он резко остановился, и, обернувшись, уже начал фразу, когда взглянув на меня, понял все. Я почувствовал, в голове у меня как будто кто-то зашевелил пальцами.

Было очень-очень противно, так, как не бывает ни от чего на свете, но я терпел. Терпел для того, чтобы убедиться — Эйленора меня не обманула.