Владимир Корн - Энстадская бездна

— А-а-а, капитан Сорингер! — протянул человек за уставленным всевозможных цвета и форм бутылками столом. — Проходите, присаживайтесь. Что предпочтете: ром, вино, граппу? Или, быть может, вот этот чудный кальвадос?

И он звонко щёлкнул ногтем указательного пальца по бутылке голубоватого стекла с необычно длинным горлышком.

Человек был пьян, пьян, что называется мертвецки, когда в любой момент можно уткнуться лбом в стол и забыться до утра. И тем удивительно трезвым звучал его голос. И еще взгляд, не мутный, не на грани пьяного безумия, он был другим. Казалось, он пронизывает насквозь, и от него не удастся скрыть даже самой потаенной мысли.

Пожав плечами, я уселся за стол, поерзал, устраиваясь удобнее, и, ни мгновения не колеблясь в выборе, плеснул себе в высокий, расширяющийся кверху тюльпаном бокал, итайского рома. Щедро так плеснул, наполнив его до половины.

— Ваше здоровье, господин Брендос.

Глоток я сделал весьма скупой, только-только чтобы почувствовать далеко не самый плохой вкус этого сорта рома, возможно, даже лучшего из всех существующих. И не потому, что я не желал своему навигатору здоровья, нет. Оставалось еще несколько важных дел, требующих разрешения именно сегодня, и именно на трезвую голову.

Брендос кивнул, и неожиданно произнес:

'Достоверности ради, тонут они, на сей раз, не в вине — граппе, — наблюдал я за тем, как навигатор вливает в себя содержимое бокала. — Причем граппе настолько крепкой, что даже удивительно, как Рианель, при его вкусе, воспитании, привычках, смог на такое сподобиться. Хотя чего тут удивительного…'

— Нет, какая женщина! — восхищенно произнес он. — Какая женщина!

'Эка его! И кто бы мог такое подумать?! — ошеломленно думал я, исподтишка наблюдая за навигатором. — Вот же его угораздило!'

До недавних пор — да чего там! — буквально до вчерашнего вечера, мне казалось, что Рианель Брендос не способен на такие глубокие чувства как любовь.

Все случилось именно вчера, на званом вечере в доме господина Агориса Хиериниуса, губернатора острова Энстад, куда мы прибыли после поспешного бегства из Эгастера.

Первоначально визит на остров нами не планировался. Все-таки Энстад лежал в стороне от архипелага Габстела, или Островов, куда мы и направлялись.

Но когда сопровождающий груз господин с труднопроизносимым именем Каилюайль Фамагосечесийт, ничего не имеющим против, когда его величают просто 'Кайль', попросил сделать небольшой крюк, я даже немного обрадовался.

Все-таки благодаря визиту на Энстад получал небольшую отсрочку, поскольку был уверен — после того, что произошло в Эгастере, Коллегия в покое меня не оставит. Ну а выяснить, что 'Небесный странник' отправился именно на Острова, ей не составит абсолютно никакого труда: Коллегия — организация могущественная, и в родном мне герцогстве, и даже далеко за его пределами.

— Скажите, Сорингер, видели ли вы когда-либо женщину прекраснее Кармелиты? — неожиданно спросил Брендос, оторвавшись от созерцания ночи за огромными витражными окнами особняка губернатора Энстада господина Хиериниуса. Вероятно, ответа от меня никто не ждал, поскольку почти сразу же услышал: — Вот и я не видел!

И хвала Создателю, что не ждал, поскольку поставил бы меня в весьма неловкое положение: по моему глубоко убеждению, самая красивая женщина на целом свете — Софи-Дениз-Мариэль-Николь-Доминика Соланж — моя возлюбленная.

И потому мне пришлось бы промолчать, поскольку солгать этому человеку, даже видя его состояние, я бы не смог.

Повторюсь, попали мы на остров Энстад достаточно случайно, и как выяснилось, на беду навигатора Рианеля Брендоса, если можно назвать ею безответную любовь. Сразу после бегства из Эгастера, мы легли курсом на главный город архипелага Монтосел, расположенный на самом большом его острове — Багряном. Удивляться такому названию не стоит: девять островов из десяти носят названия оттенков цветов, и с этим связана особая история, рассказанная мне прямым потомком первооткрывателя архипелага. Но о ней как-нибудь позже.

Уходя от предполагаемой погони, мы неслись над Коралловым морем под полными парусами. Ближе к обеду позевывая, показался господин Кайль. Он неспешно поднялся на мостик, поеживаясь от пронизывающего ветерка. Завидя по правому борту пики далеких гор, поинтересовался: