Дэвид Геммел - Мечи Дня и Ночи

Быть может, он не прочь вернуться к прежнему и стать для нее не только братом? Битва взбудоражила Джиану, и ей требовалась разрядка. Под ее взглядом он почувствовал себя неловко и встал.

— Могу я идти, ваше величество?

— Да, Агриппон. Спасибо. Поздравь от меня своих офицеров и не сочти за труд позвать ко мне Унваллиса.

— Разумеется, ваше величество. Военачальник вышел, и вошел государственный муж.

— Как тебе понравился твой первый бой? — спросила она. Во время битвы Унваллис находился вместе с ней в центре войска, немного смешной в позолоченном панцире и слишком большом шлеме.

— Это было ужасно, ваше величество, но теперь, задним числом, я скажу, что не пропустил бы такого случая за все вина Лент-рии. Я уж думал, мы попали в ловушку.

— Чтобы поймать меня, нужен человек поумнее Агриаса, — засмеялась она.

— Да, ваше величество. Могу я узнать, как вы намерены с ним поступить? Я думал, что...

— Что я прикажу убить его без промедления.

— Да, именно так. Он столько лет был занозой у нас в боку.

— Он сейчас тоже наверняка гадает, что его ждет. Так пусть же гадает подольше.

— Жестокое решение, ваше величество, — вздохнул Унваллис. — Каких только ужасов он не навоображает себе.

— Вот-вот. Ты хотел меня видеть — есть новости?

— Мы допросили кое-кого из пленных офицеров. Похоже, что Легендарные, бывшие на службе у Агриаса — около трех сотен, — покинули его две недели назад. Один из них часто бывал у некой женщины в их лагере, которую посещал также один офицер из числа допрошенных...

— Во имя здравого смысла, — оборвала Джиана, — обойдемся без всех этих «посещал». Я не девственница при храме. Эта шлюха валялась с ними и еще с парой десятков других. Что она говорит?

— Что командир Легендарных нашел некие таинственные доспехи, имеющие для них большое значение. Бронзовые. И что потусторонний голос призвал его покинуть Агриаса и следовать за воином с двумя мечами.

— Бронзовые Доспехи... Даже в мое время они уже были легендой. — Джиана внезапно вздрогнула. — Не нравится мне это, Унваллис. Слишком много дурных предзнаменований. Возрожденный Друсс-Легенда со своим топором, возвращение Скил-ганнона, а теперь еще и Бронзовые Доспехи. Быть может, это треклятое пророчество не настолько уж лживо.

— Посланные вами гвардейцы должны быть уже недалеко от пропавшего храма. С ними двести джиамадов — из недавних, мощнее прочих. Скилганнон, даже с парой сотен Легендарных, обречен на поражение.

— В таком случае оно станет для него первым. Оставь меня теперь, Унваллис, мне надо подумать.

— Да, ваше величество. — Он отвесил низкий поклон и вдруг улыбнулся. — Могу я сказать?

— Только будь краток, — вздохнула она.

— Теперь я стал мыслить более ясно и прошу прощения за то, что вел себя... глупо. Ваш дар для меня драгоценен, но я чувствую, что позднейшее мое поведение создало холодок между нами. Мне хочется растопить этот лед. Я снова Унваллис, ваш преданный друг, и только.

Это тронуло Джиану, и на душе у нее стало легче.

— Добрый друг, — сказала она, поцеловав его в щеку.

Он покраснел, поклонился еще раз и вышел. Джиана открыла ларец из резной кости и достала старый, позеленевший бронзовый амулет. Зажав его в руке, она произнесла имя Мемнона.

Ответ она получила не сразу. Затем в шатре как будто ветром повеяло, хотя лампы светили по-прежнему, не мигая. Джиана поежилась от внезапного холода. Тень легла на белую шелковую подкладку шатра и превратилась в бледный, мерцающий образ Мемнона.

— Что-то случилось, ваше величество?

— Скилганнон идет к храму с небольшим войском.

— Я знаю, ваше величество. Легендарные и пятьдесят джиа-мадов. Нет нужды беспокоиться.

— Не пора ли привести наш план в исполнение?

— Нет, ваше величество. Здесь крайне важно — жизненно важно — правильно выбрать время. Все будет так, как вы пожелали. Когда к вам прибудет мой гонец, покиньте лагерь и следуйте за ним. Я вам явлюсь и позабочусь о том, чтобы все прошло хорошо.

— Вечная Гвардия не станет атаковать, пока не придет время.

— Я нахожусь рядом с их командиром. Он все понимает. Не волнуйтесь, ваше величество, и насладитесь своей победой. Очень скоро за ней последует еще одна.

Все то долгое время, пока они плыли на баржах, Харад тихо предавался своему горю. Он сидел на тесной палубе в окружении джиамадов и смотрел, как берег медленно проплывает мимо. Он нарочно сел на звериную баржу, ведь Смешанные не охотники разговаривать. Болтовню и шуточки Легендарных он выносил с трудом. После смерти Чарис ему все давалось трудно. Пение птиц в камыше удивляло его. Как это может быть, что птицы поют по-прежнему, и солнце все так же светит? Горе давило его, но он не делился им даже с Аскари, иногда подходившей к нему. Самым милосердным сейчас для него было молчание.