Дэвид Геммел - Мечи Дня и Ночи

Тот явился час спустя, с поклонами и пространными извинениями.

— Я отсутствовал у себя в комнате, мой господин, поэтому меня не сразу нашли.

— Ничего. Какое-то время ты будешь работать один. Ищи записи о том, как Ландис Кан создавал меня. Понял?

— Разумеется, мой господин. А Патиакус? Возвращается в Диранан?

— Патиакус мертв. Он предал меня. Его ошметки валяются на полу в лаборатории. Прибери там, пока слуги не всполошились. Завтра я уезжаю в армию, к Вечной. Работай усердно, пока меня не будет. Я жду от тебя успехов.

— Я не подведу вас, мой господин. — Оранин опять поклонился. — Могу я спросить, в чем провинился Патиакус?

— Зачем тебе?

— Чтобы не совершить такой же ошибки, — с трогательной откровенностью сказал ученик.

— Дело не в ошибке, Оранин, — вздохнул Мемнон. — Я убил его не в порыве минутного раздражения. Он отравил моих Возрожденных. Мне следовало ожидать чего-нибудь в этом роде. В людях я вижу только хорошее, это моя беда.

— Для чего же он это сделал? — ужаснулся Оранин.

— Вечная приказала ему. Это же очевидно. Как смертный я верно служу ей, бессмертным могу стать для нее угрозой. Я понимаю. Если бы все обстояло наоборот, я, вероятно, пришел бы к такому же выводу.

— Вы не держите на нее зла, господин?

— Злоба мне чужда, Оранин. Кто я такой, чтобы судить о Вечной в категориях верности или предательства? Достоинство первой эфемерно, порочность второго сомнительна. Все зависит от политики, Оранин. Ступай и сделай то, что я велел.

Оставшись один, Мемнон улегся на диван и закрыл глаза. На освобождение духа ушло некоторое время, и он, отделившись от тела, сразу же полетел на север. Вечная спала в своем шатре, окруженном стражей. Он задержался немного, чтобы полюбоваться ее красотой, и устремился дальше.

Милях в двадцати к северу от расположения армии он нашел Декадо, спавшего в лагере каких-то солдат. Скилганнона там не было. Мемнон облетел все окрестности и направился на восток над травянистой равниной. Не сразу заметив своих Теней, он чуть было не пролетел мимо. Все четверо лежали мертвые. У одного в голове торчала стрела, другой зажимал костлявыми руками кровавую рану в животе.

Четверо Теней убиты за одну ночь. Неслыханно! Трех убили клинком, одного подстрелили. Они не стали бы нападать, если бы с жертвой был кто-то еще. Заметив невдалеке огонек костра, Мемнон полетел туда.

Там он увидел джиамадов и нескольких человек. Одна — двойник Вечной, другой — бородатый мужчина в ярко-красном наряде. Мемнон восхитился его камзолом — отличный крой, хотя ткань не первого сорта. Третий был Скилганнон — он лежал на земле и как будто спал.

— Лучше б его убили, право, — сказал человек в красном.

— Не говори так, Стави!

— Ну извини, я не хотел. Только из-за него моим ребятам плохо придется.

— Это нечестно! Они идут, чтобы не расставаться с тобой. Ты мог бы остаться с ними, а я на обратном пути нашла бы тебя.

— Как же вы в себя верите! Собираетесь найти храм, которого больше нет, и уничтожить источник магии, в которой не понимаете ничего. На что оно хоть похоже, это яйцо? Как вы узнаете, что это оно и есть? Серебряные орлы, волшебные щиты! Чушь собачья!

— Нет, не чушь. Скилганнон мне все объяснил. Древние умели творить чудеса, которые нам теперь непонятны. Не важно, как работает эта магия, главное, что она работает. Вот послушай. Машины древних долго оставались мертвыми и вдруг ожили. Что-то их пробудило, вдохнуло в них жизнь, и это что-то находится в храме. А сама жизнь, по преданию, исходит от небесного серебряного орла.

— Серебряные птички, — фыркнул мужчина.

— Это не настоящая птица. Древние запустили в небо машину, умеющую летать. Сила, идущая от нее, питала другие машины, а потом вдруг почему-то остановилась. Машины затихли... заснули, если так можно сказать. Прошло время, и случилось еще что-то, от чего сила вернулась в них. Понимаешь?

— У меня голова разболелась от этих премудростей.

— Вот представь себе: стоит чаша. Она пустая, и пользы от нее никакой. Потом кто-то идет к колодцу и наполняет ее водой. Теперь из нее можно пить.

— Значит, источник силы — это некто с кувшином?

— Да нет же, глупый! Сама вода. Это она делает чашу полезной. В храме есть что-то, наполняющее машины силой. Мы уничтожим это, и от них больше не будет пользы. Не станет Возрожденных и джиамадов. Не станет Вечной. Она состарится и умрет, как и все мы.

— Хорошо. Положим, все это правда. Но как вы найдете несуществующий храм?