Павел Буркин - Краденая победа

Рокетт разглядывал дом. По всему видно, семья одна из самых богатых и могущественных в селе, кто попало двухэтажный просторный дом соорудить бы не смог. Даже отсюда, с заднего двора, дом впечатлял. Конечно, не дворец раджи, но по местным меркам очень даже серьезно. Несмотря на поздний час там, в окне на первом этаже мерцали красноватые отблески лампы или лучины, слышались голоса. Говорили на джайсалмери с добавлением слов из аркатти. Многие слова были непонятны, но основное он понял, все-таки Сюлли не зря учил местным наречиям, приговаривал, что «разведчик, не знающий языка — рыба, не умеющая плавать, или непорочная шлюха». Ну, насчет шлюх Рокетт не был уверен: бывают такие «честные девушки», что уж лучше куртизанки. А насчет рыбы Сюлли прав, и насчет разведчика тоже… Рокетт обратился в слух, пытаясь разобрать фразы.

— На чем мы остановились, почтенный Кусро? — спросил хриплый от волнения мужской голос. Рокетт окрестил его «продавец». — Сколько дадите? Мушкеты ведь, не девчоночьи побрякушки! Слышал я, там целую роту тепленькими взяли!

— На перевале?

— Еще бы не взяли, они в Сонную лощину сунулись, в месяце ашадх, в полдень и в безветренную погоду, да ползли, как змеи. — Кусро, прозванный Рокеттом «продавцом», обладал тоненьким, но еще более противным голоском. — Странно, что никто не помер… А там вроде бы девки проходили, еду солдатам несли. Они мушкеты отняли, дурней разбудили — и погнали толпой. Недавно выпустили. Таких и в плену держать — себя не уважать.

Раздался сдержанный смех, говорившие явно опасались разбудить домашних.

— А стволы откуда взял? Не верю, чтобы старый хрыч Салумбар хоть один выпустил!

— Так ведь он, как приказ пришел темесцев пропустить, вообще обо всем забыл, власть сотнику своему передал. Как же его… Молодой-то этот парень неглупый, воевать не дурак, а в хозяйстве ни на грош не смыслит. Грех не погреть руки, пока не заматерел. Много стволов, воз вон насобирали. Нам с тобой без надобности, но, может быть, еще кому-то сбыть удастся?

— Ага, сейчас! — буркнул собеседник. — Разве что Санджне, трактирщице! За ночку бесплатно авось согласится, хоть мы и не ее касты…

— Да Санджне плевать, с кем — хоть с темесцем, хоть с маллом, хоть с подметальщиком, лишь бы денег дал! И куда ее муж смотрит?

— Да он же, небось, все забирает, что ему? Хотя я бы скорее помер, чем такие деньги взял!

— Ладно тебе, какая бы не была Санджна, у нее-то муж живой, а у вашей Рукмини…

— Какая она наша? — в спор двух мужчин вмешался высокий, противный женский голос. — С Майлапура южанка, малла она. Как раджа Ашт-Ритхи на юг ходил, привел мамку ее. Самой ей тогда пять лет было… Собака, мужа сглазила — и помер он, жену новую не попробовав. Сглазила брата, как есть сглазила!

— А сколько ему было-то?

— Да немного, всего-то шестьдесят восемь, — усмехнулась женщина. Теперь ясно — голос старушечий, дребезжащий. «Бывают же такие — что в Эрхавене, что тут!» — подумал Рокетт. — Да он же еще совсем здоровый был, наш Саттар. Побойчее мальчишек иных… К Санджне, как Рупали померла, каждый вечер ходил…

— Вот и доходился! Ладно, — оборвал излияния старухи один из мужчин. — Иди спать. У нас дело есть.

Кряхтение, суетливое шарканье по земляному полу.

— Так что стволы? — повторил вопрос «продавец» Кусро. «Наши-то интенданты хоть едой торгуют, на оружие не замахиваются!» — Почем берешь?

— А почем даешь?

— Ну, сотен пять золотом, из уважения к сединам вашей почтеннейшей матери.

— Охренел? Я тебе что, раджа или темесский купчина? Красная цена этому дерьму — полсотни!

— Ладно, не ворчи. Я знаю, товар новый, неосвоенный, это тебе не гашишем и аракой торговать… Но поверь, за них ты тысячу выручишь, а если сообразишь, кому продать, то и две. Ладно, пусть будет четыре сотни с половиной.

— За четыре сотни можно воз гашиша купить, на весь Джайсалмер хватит, да еще на Мератх и Маюрам останется! Сотню еще можно дать…

— Сотню?!

Спор был долгим, его Рокетт пропустил мимо ушей. Наконец, сошлись на трехстах золотом, и тон сразу изменился, став, как и вначале, елейно-благожелательным. Больше всего сержанта заинтересовали слова о мушкетах. Если удастся вернуть оружие, над Особой ротой никто не будет смеяться. «Где они его спрятали? Может, обмолвятся?»

Двое продолжали спорить, и Рокетт с пятого на десятое, но понимал их болтовню. Речь то и дело сбивалась на эту самую Рукмини, пару раз в мужской разговор вклинивалось злобное шипение старухи. Рокетт долго не мог понять, в чем вина Рукмини, наконец вспомнил, что Сюлли рассказывал о здешних вдовах. Сержант поймал себя на том, что неподдельно жалеет незнакомую девчонку, даже прикидывает, а не получится ли ее вытащить? Из обрывков разговора легко представить весь ее жизненный путь — и услышанное ему не очень-то понравилось. Нельзя так обращаться с женщинами, обычай обычаем, а тут надо быть полной скотиной.