Так прошла первая неделя пребывания в Лесном Краю… и к исходу ее усилия Акселя Рейна наконец-то были вознаграждены. Отряд нагнал живого человека, который брел вдоль дороги и время от времени поглядывал по сторонам. Командир тогда не удержался и даже протер глаза — настолько ему уже не верилось в увиденное.
Однако ж путник и не думал растворяться словно видение. Да и перепутать с упырем его было трудно — благодаря, хотя бы, внешнему виду. Одет странник был более-менее добротно, в то время как на ходячих трупах от одеяний оставались разве что лохмотья. Впечатление подкреплялось также дорожным мешком за плечами и самой походкой. Очень уж она была ровной, очень уж крепко человек держался на ногах: не ковыляя и не хромая.
Конному отряду не составило труда догнать пешего путника. А тот даже не замедлил шага; лишь обернулся к внезапным попутчикам, взглянул на них с легкой усмешкой и вроде бы даже сочувственно.
Человек был высок и довольно молод, хотя бродяжничество явно не пошло ему на пользу. На голове расположилась копна темных и грязных волос, плавно переходившая в такую же бороду. Плащ успел кое-где испачкаться, но со стиркой хозяин его явно не спешил. Впрочем, особого неприятия путник не вызывал все равно: даже в Кронхейме можно было встретить людей еще менее приглядного вида — из числа пьяных забулдыг и уличных попрошаек.
И все же главным в поведении человека была какая-то необъяснимая спешка или суетливость. Во всяком случае, ни заговаривать с людьми Акселя Рейна, ни хотя бы остановиться ради них, он не желал. И поэтому капитан счел нужным обратиться к путнику сам.
— Да подожди же, добрый человек! — окликнул он, — куда так спешишь-то?
— Если интересно — к Храму Стихий, — в ответ небрежно бросил путник, едва повернув голову, — что еще? Ах, да: зовут меня Фаррелл… отца своего не помню. Служил в Тенях Леса… пока все здесь не пошло прахом. Преступления перед короной… скажем так, имею. Особенно если корону эту ныне сжимает Железная Перчатка. Нет? Ну и ладно. Совесть, разумеется, не чиста, но… надеюсь, я ответил на все ваши вопросы?
— Если честно, нет, — вежливо молвил алхимик Деменций, в то время как глаза у него сверкнули любознательным блеском, — самого главного мы от тебя как раз и не услышали. Почему ты выжил во время Мора? И так спокойно гуляешь по этой земле, не боясь упырей?
— Ну, гуляю-то я тут потому, что покинуть Лесной Край не могу, — назвавшийся Фарреллом путник вздохнул с искренним сожалением, — а насчет выживания… во-первых, я мог бы спросить у вас то же самое. Разве нет? А во-вторых, это просто долго объяснять. Нет, я понимаю… возможно, вы никуда не спешите. И с удовольствием послушали бы эту историю — грустную, хоть и не безысходную. Только вот я не могу сказать о себе того же. Спешу… во избежание кары на свою голову. Или, думаете, я по своей воле в Храм Стихий драпаю? В общем, если интересно, предлагаю идти туда вместе. И уж по прибытии объясниться.
— Согласен, — вымолвил Аксель Рейн, кивая, — по прибытии, так по прибытии. Не понял только, о какой каре идет речь. От кого? Разве тут еще остался кто-то живой?
— Ах, благородный сэр, — это обращение, изреченное на сей раз с насмешливой небрежностью, снова оцарапало слух и душу капитана, — вижу, вы совсем недавно в нашем славном Краю. Если это так, то сообщаю: чтобы карать и устрашать, живым быть вовсе не обязательно!
Как уже говорилось, защите от Мора чародей Клод предпочитал нападение на его разносчиков — тем самым почти повторяя изречение одного из великих полководцев старины. В отличие от людей Акселя Рейна, Мастер Огня не пользовался никакими зельями и едва ли вообще знал о них. Вместо этого он заблаговременно примечал разносчиков Мора и издали же их атаковал, благо избранная Мастером Огня стихия на упырей действовала безотказно. С все тем же, неизменно желательным для того исходом: превращением ходячих трупов в пепел и обугленные кости.
Против одиночек неплохо помогало заклинание «огненной кисти»; неопытные ученики Храма еще называли его «огненными пальцами». Шли в дело и кувшины с некогда укрощенными Клодом духами огня. Прихватив три из них в дорогу, заклинатель жертвовал каждым из своих пленников, чтобы избавиться от наиболее многочисленных отрядов… или, правильнее сказать, стай упырей. Просто швырял кувшин в гущу гнилых заразных недругов — и, отойдя подальше, с удовольствием наблюдал, как те превращаются в живые факелы.
Читать дальше