Тимофей Печёрин - Темная жатва

В последней фразе человек все-таки слукавил: ему уже доводилось коротать дни и ночи в темнице, и ничего хорошего о том времени он припомнить не мог. Зато, неожиданно для себя, вздумал сравнить тогдашнюю свою камеру с местом сегодняшнего ночлега. Вспомнил невзначай, что в замковом подземелье, где его держали, временами бывало столь же холодно, неуютно и безысходно, как и здесь — теперь, рядом с призраком.

— Да, я все понимаю, — заключил человек, — я тебе жизнью обязан. Но как мне вернуть этот долг? Не могу… не представляю даже…

Его испуганную, сбивчивую, почти умоляющую тираду призрачная девушка выслушала молча и терпеливо. А когда человек закончил, она даже ответила на его вопрос. И ответила, на удивление почти разборчиво, по-человечески.

— И-и-иди-и-и в Хр-ра-а-ам! — вырвалось из призрачного горла, которое в тот момент словно бы сдавливали петлей, — но-о-о-о н-не тв-в-вой… Хр-рам Сти-и-и-ихи-и-ий!

— Храм Стихий? — удивленно переспросил человек, — но зачем? И что вообще мне там делать? Не понимаешь — я просто хочу…

«Хочу отсюда убраться», — хотел он сказать. Ни тащиться к Храму Стихий, ни вообще задерживаться в Лесном Краю хотя бы на один лишний день человек явно не горел желанием. Только вот девушка-призрак считала иначе. Стоило ей на пару шагов подплыть к своему живому собеседнику, как холод сделался совсем для него нестерпимым… и слова возражения сами застряли в глотке.

— Да как я найду его вообще? — бессильно возмутился человек, дрожа и с трудом попадая зубом на зуб.

— Я-а-а-а по-о-к-к-ка-ж-жу! — протянула девушка-призрак, не отступая от него ни на волос. От ее голоса делалось еще холоднее — хоть и казалось, что больше уж некуда.

Затем призрачная гостья повернулась и медленно… словно нарочито медленно двинулась прочь. Дом, приютивший человека, она покинула, конечно, не по-людски: не через дверь, а сквозь стену. С нею ушел холодный бледный свет, зато холод остался. Человек подумал, что задержится эта напасть, самое меньшее, до рассвета; и потому, вздохнув, отправился искать в деревне еще один уцелевший дом.

Дни в Лесном Краю начинались на рассвете и проходили неизменно: в схватках с упырями — частых… но быстротечных. Неповоротливые, слепые и безмозглые, порожденья Мора не имели ни шанса против даже одного умелого бойца. Гвардейцы же были не просто умелыми — защищенные зельем Деменция от опасности заразиться Темным Мором, в бою они давали упырям сто очков вперед. Да и численный перевес все чаще оказывался на их стороне, ибо упырей во владениях Смерти находилось не так уж много, а бродили они большей частью поодиночке. Ну или небольшими группками по три-четыре существа.

Разумеется, убить то, что уже было по большому счету мертво, казалось бы, невозможно. Однако и здесь гвардейцы очень быстро нашли решение: упырей они обездвиживали, отрубая конечности — и, тем самым, лишали возможности нападать. Поверженных противников Рейн и его подчиненные обычно пинками загоняли под деревья; если же упырей оказывалось хотя бы больше двух, их предавали огню.

За схватками следовали привалы; пока гвардейцы отдыхали, алхимик работал — рыща по окрестности в поисках ингредиентов. Этим мудреным чужестранным словечком он именовал особые травки, птичьи яйца и грибы, необходимые для приготовления зелья. Искал и находил, после чего приготовлял оное прямо в походном котелке. А в конце дня потчевал спутников-гвардейцев, прежде чем те ставили дозор и отправлялись на боковую.

Новый день приносил новые стычки с упырями… и в то же время оставался скупым на свежие впечатления. Ничего нового для себя, ничего особенного, за что можно было зацепиться взглядом, отряду Акселя Рейна все никак не попадалось. Совершенно ничего, могущего хоть чуточку приблизить исполнение их миссии. Ну или хотя бы прояснить эту самую миссию — сделать цель ее более определенной, чем «найди то, не знаю что».

Луга сменялись лесными просеками, опустевшие деревни — заброшенными замками. Схватки с беспокойными мертвецами, превратившимися в упырей, чередовались со зрелищем останков мертвецов обычных, давно упокоившихся. И послуживших, судя по их виду, кормом немалому числу стервятников.

И при этом — ни одного живого человека на многие лиги. Напротив, всем своим видом, каждым заброшенным домиком и заросшим полем, Лесной Край давал понять гостям, что от человека эта земля избавилась. Избавилась полностью… даром, что всякая иная жизнь тоже не спешила раскрепощаться теперь и расцветать.