Тимофей Печёрин - Темная жатва

С другой стороны, алхимика-чужестранца понять тоже было возможно. Во всяком случае, поверить в правдивость тех причин, что вынудили его покинуть родину. Да, именно в Азаранской Империи зародился культ Избавителя, чьи последователи проповедовали милосердие и любовь… причем, делали это уже и в здешних краях. Но соль заключалась в том, что возник этот культ среди простонародья Империи — и сложился далеко не от хорошей жизни. На что указывало хотя бы само прозвание божественного посланника.

Императоры же Азарана и ближайшие их приспешники издревле исповедовали совсем другую веру: поклонение Красному Дракону, чей силуэт красовался на имперском гербе. И к подданным своим относились они соответственно — как и подобает огнедышащей твари с холодным сердцем. Твари, что едва ли хоть раз в жизни помышляла о любви и милосердии. Не получил оных, похоже, и Деменций из Артагоса… хотя доверия оттого Акселю Рейну все равно не внушал.

— Взять в поход вам меня все равно придется, — молвил алхимик, разводя руками, — видите ли, мое зелье — временного действия: одна склянка способна предохранить от Мора всего лишь на сутки. Это время между двумя заходами солнца, чтобы было понятно…

«Чтобы было понятно даже вам, варварам», — как услышал последнюю фразу командир Королевской Гвардии.

— Весьма сомнительно, чтобы этого времени хватило на вашу миссию, — продолжал меж тем Деменций, — и немного вижу смысла в том, чтобы заготавливать зелье впрок. Во-первых, в таком случае оно сильно отяготит вас в походе. Во-вторых, за сохранность его вряд ли смогут поручиться даже столь доблестные воины. Ну а в-третьих… не хватить может даже запаса. Вы не думали об этом? Зелье может закончиться — причем в самый неподходящий момент.

— Что ж, твоя правда, — вздохнув, с неохотой признал Аксель Рейн, — то есть, ты собираешься таскаться за нами и надеешься изготавливать зелье, так сказать, в полевых условиях?

— В полевых, в лесных, в болотных, — алхимик кивнул, — даже такое порождение Мрака как Темный Мор, в конечном счете есть часть природы. А значит, в природе же всегда можно найти средства, чтобы сладить с ним. Так называемые ингредиенты. Их там не может не быть: в частице не может быть ничего, что не нашлось бы в целом. И к тому же, иначе нельзя; как я уже объяснил, без пополнения запасов не обойтись.

Сделав паузу длительностью в мгновенье, Деменций наконец решил перейти уже к самому щекотливому вопросу.

— По поводу же моего происхождения — не извольте волноваться, господа. Я не соглядатай; государственные секреты Рикенланда меня не волнуют… скажем так, не столь волнуют, как загадки природы. Тем более что в стране осталась всего одна приличная тайна: кто станет новым королем. И станет ли кто-то вообще… Причем, ответа на сии вопросы вряд ли знают даже высшие сановники.

Сказанное алхимиком вызвало недовольство теперь уже канцлера. Правда, недовольство глухое, не высказанное им вслух. Зато Акселю Рейну эта дерзость, вдобавок изреченная спокойным тоном и как бы между делом, внушила даже некоторое уважение. Именно в тот момент Деменций менее всего походил на Леннарта Кольма: он не размазывал слова как сопли и не лебезил перед вышестоящими. Перед тем же канцлером-регентом хотя бы. Просто говорил, что считает нужным — а значит, был более-менее смел. Смелые же люди, как успел заметить за свою жизнь Рейн, очень редко оказывались лжецами.

Ночь спустя отряд из десяти гвардейцев, их капитана и алхимика Деменция выступил в поход. К чести последнего, тот неплохо держался в седле, не предавался нытью и вообще не жаловался на условия — равно далекие как от домашних, так и обстановки в лаборатории.

Дня за три отряд прошел земли короны, затем Ульвенфест, и наконец добрался до ближайшей заставы — из тех, что поставлены были отнюдь не для сбора пошлины. Ибо взять с упырей было нечего, а живые существа с той стороны границы давно уж не приходили. Вот тогда-то, пройдя заставу, гвардейцы впервые отведали зелье, приготовленное алхимиком-азаранцем.

Примерно в то же самое время на землю Лесного Края ступил еще один человек: Мастер Огня по имени Клод, не так давно слывший преуспевающим жителем города Гаэт. О зельях и снадобьях для предохранения от Темного Мора он не радел, а просто не подпускал к себе его носителей. И уверено двигался к Храму Стихий, влекомый таинственным зовом.

Впервые за несколько лун земля, захваченная Смертью, принимала гостей. Пускай и незваных — коих встречать хлебом-солью вовсе не полагалось.