Питер Дэвид - Долгая ночь Примы Центавра

И к тому же, на его плече сидело это чудовище. Что, если во время любовных утех Тимов обнаружит его? Да даже если и не обнаружит, в любом случае, из-за присутствия Стража они не смогут остаться наедине. Все чувства, которые будут делить он и она, станут также и достоянием Общности Дракхов. Это было омерзительно. Такие личные, интимные переживания, и они будут выставлены на всеобщее обозрение этим тварям? Это то же самое, что скрытой камерой заснять Тимов в порнографическом фильме, даже не спросив на это ее согласия. А он, Лондо, еще и выступит при этом как режиссер и оператор!

Лондо прокашлялся и попытался изобразить человека, охваченного предвкушением события, желанного и долгожданного. Тимов в ответ - помоги ему, Великий Создатель! - захихикала с видом неопытной девушки.

- Как, Лондо, ты нервничаешь? Я не видела тебя настолько взволнованным с самой нашей первой брачной ночи.

- Я вовсе не был взволнованным в нашу первую брачную ночь, - ловко ответил Лондо, пытаясь выиграть время в поисках выхода из положения.

- О, конечно, нет. Потому-то и дрожал во все ее продолжение.

- Ты оставила окно открытым, и в комнате был пронизывающий сквозняк.

- А сегодня здесь… тоже… сквозит? - спросила Тимов.

Лондо сглотнул. Он не узнавал эту женщину. Она никогда не проявляла энтузиазма в постели, даже в ранней молодости, и он уже списал это на фундаментальное отсутствие у нее интереса к интимной стороне жизни. Теперь, впрочем, становилось понятно, что дело было не столько в отсутствии интереса с ее стороны, сколько в самом Лондо.

Это открытие заставило его снова задуматься, но в то же мгновение он почувствовал, как Страж зашевелился на плече, словно у твари пробудился живой интерес к происходящему, и Лондо немедленно выбросил из головы всякие сомнения. Впрочем, выбросить еще и Тимов было уже не столь простой задачей.

Но сделать это требовалось, причем раз и навсегда. Выбора не было; абсолютно недопустимо рисковать возможностью повторения событий сегодняшней ночи.

Лондо зябко поежился в своей рубашке и сказал:

- Если не возражаешь… Я бы отлучился еще на несколько минут, чтобы переодеться во что-нибудь…

- Менее стеснительное?

- Да, точно, - кивнул он и, попятившись, вышел из комнаты, не сводя глаз с Тимов. Потом приказал успокоиться своему дыханию и замедлиться своему пульсу, чтобы сердца перестали молотами колотить в его грудь.

И после этого вызвал Дурлу. Торопливо и без обиняков, он выложил Дурле все, что надлежало тому исполнить. Глаза министра округлялись по мере того, как Лондо объяснял суть своего приказа. Конечно, это поручение не было таким, от которого Дурла почувствовал бы себя неловко, скорей всего, он с радостью взялся за его исполнение, ведь взаимная неприязнь министра и императрицы была хорошо известна всем. Зато несправедливость приказа терзала самого Лондо. Из всех троих, приятным сегодняшний вечер мог выдаться разве что для Дурлы, который, уж конечно, меньше всех заслуживал этого. Воистину, порой кажется, что Великий Создатель испытывает необъяснимое пристрастие к черному юмору.

Тимов начала интересоваться, вернется ли Лондо вообще хоть когда-нибудь. Это была та ситуация, в которой начинаются раздумья, сколько же времени стоит ожидать опаздывающего, прежде чем решить, что он вообще не появится.

В дверях послышался какой-то шум, и Тимов подняла глаза. Там, улыбаясь ей, стоял Лондо, действительно переодевшийся в более чем свободный наряд. Он выглядел моложе и симпатичнее, чем когда бы то ни было раньше, в нем словно прибавилось жизни. Но, возможно, дело было и не в нем. Возможно, дело было в ней самой, в том, каким взглядом она смотрела на своего мужа. Словно с нее соскоблили годы обид и разочарований, как ржавчину с днища корабля.

Тимов не стала ничего говорить. Все было понятно без слов. Лондо подошел к ней, лег рядом, и подарил ей такой страстный поцелуй, какого Тимов не могла припомнить за все время замужества. Она была ошеломлена его горячностью. Своим поцелуем он словно извинялся перед ней за всю горечь прошлого…

…или…

…или пытался подарить ей разом все, что могло бы быть у них в будущем, как будто это было прощание, как будто сейчас они в последний раз были вместе.

Тимов немедленно отбросила это предположение как нелепое, параноидальное, как рецидив той антипатии, которую долгие годы они испытывали друг к другу. Сейчас настало их время, и ничто не могло испортить этот сладостный мо…