Питер Дэвид: Легионы огня: долгая ночь Примы Центавры

Дракху было жаль его.

Лондо Моллари удивился бы, узнав, что в мозгу дракха мелькали подобные мысли. Если бы он смог, каким-то образом, ощутить эмоциональный настрой дракха, то удивился бы еще больше, узнав, почему именно тот испытывает к нему жалость.

Но он этого не знал, и, поэтому, стиснув зубы и расправив плечи, смотрел прямо в лицо дракху. Он сделает все, что в его силах, чтобы сохранить видимое спокойствие и достоинство в тот момент, когда страж присосется к нему.

Но дракх уже уловил его участившееся сердцебиение, отметил, с каким трудом ему удается контролировать дыхание — обычные признаки поднимающейся паники, которую Лондо пытался подавить усилием воли. Для дракха состояние Лондо было открытой книгой, потому что связь, с помощью которой им предстояло взаимодействовать, уже начала формироваться на подсознательном уровне.

Его звали Шив'кала… и он был героем. По крайней мере, таковым его считали другие дракхи. Этим эпитетом его награждали тихим шепотом, или во время безмолвного общения, при котором не было необходимости произносить свои мысли вслух.

Он был храбрейшим, усерднейшим среди дракхов, никто не мог сравниться с ним в ясности видения того образа, какой следовало быть Вселенной. Ни один из них не относился к своим соплеменникам с большей симпатией, нежели он. Но именно это качество помогало Шив'кале действовать столь эффективно, безупречно и жестоко. Он твердо знал, что на пути к совершенной галактике, ему придется причинять боль, вселять ужас и даже убивать при необходимости. И он был готов к этому. Пока он ясно видит перед собой цель — общее благо — и действует ради ее достижения, все средства будут хороши.

Шив'кале нравились простые люди. Он сам был прост в общении… и, тем не менее, Тени так же высоко ценили его. С равной непринужденностью и самообладанием Шив'кала держался как среди простых смертных, так и среди богов. Он относился к богам, как к простым смертным, а к простым смертным — как к божествам. Все были равны. Его окружали частицы единого целого, и Шив'кала мог видеть все, понимать все и любить все. Ему нравился крик новорожденных. Но крик существа, шею которого сжимали его руки, обрекая на смерть, радовал Шив'калу не меньше.

Среди дракхов он был одним из самых учтивых, и на его губах почти всегда играла улыбка, по крайней мере, именно таким представлялось окружающим выражение его лица.

Но Лондо Моллари, будущий император великой Республики Центавра, сейчас видел на его лице вовсе не улыбку. Шив'кала мог сказать об этом, даже не пользуясь той слабой связью, что уже установилась между ними. Скорее всего, его странно растянутые губы Лондо воспринимал, как довольный оскал хищника, готового броситься на свою жертву. Он не знал, он не понимал. Но Шив'кала понимал. Понимал и прощал, потому, как такой была его стезя.

Внутри него заворочался страж. Лондо никогда не узнать об этом, но страж тоже боялся. Шив'кала чувствовал его страх. Страж был сравнительно юным, вылупившимся из своего инкубатора всего несколько дней назад. Шив'кала лично заботился о нем, ибо знал, что того ожидает великая судьба и огромная ответственность.

Когда страж, отчаянно моргая от света, впервые открыл свой единственный глаз, он увидел перед собой лицо Шив'калы. Конечно же, он еще не был способен видеть отчетливо, и Шив'кала сначала был для него лишь туманным образом. Но полноценное зрение развивалось у стражей довольно быстро.

Страж был рожден с довольно высоким уровнем самосознания, но о своем предназначении в масштабах Вселенной имел смутное представление. Его цепкие от рождения щупальца затрепетали, начали было бестолково ощупывать все вокруг, и тотчас потянулись к родителю. Но родитель — как всегда бывало со стражами, — уже превратился в маленькую потемневшую скорлупу. Он больше не мог дать своему отпрыску ни теплых чувств, ни совета по поводу того, что ему делать дальше и как следует это делать.

«Спокойно, малыш», — прошептал Шив'кала и протянул ему серый чешуйчатый палец. Страж попытался обвить щупальцами палец, и Шив'кала нежно вынул его из инкубатора. Затем он распахнул одежду и посадил новорожденного стража себе на грудь. Повинуясь инстинкту, страж сразу принялся искать там пищу — и нашел ее.

Шив'кала слегка вздрогнув, глубоко, удовлетворенно вздохнул, когда страж зарылся в его тело, высасывая и вытягивая пищу из самых глубин его существа.