Питер Дэвид - Долгая ночь Примы Центавра

- Да. Боль. Но ты насылаешь ее на меня через Стража, а Страж сейчас выведен из строя… или по крайней мере, находится не в лучшей форме. Как и я. Но даже пьяный сумасшедший, в руки которому попал меч, все равно может наделать очень много бед.

И чтобы продемонстрировать серьезность своих намерений, Лондо, пошатываясь, сделал два неверных шага в направлении Дракха. Ему сложно было сохранять равновесие, и координация движений почти отсутствовала. Но это не делало меч, со свистом рассекавший воздух, менее смертоносным.

- Ну, а теперь, - сказал Лондо, - попробуй остановить меня… своей болью… Интересно только… успею ли я разрезать тебя напополам… прежде чем подохну?

- Если ты убьешь меня, - тихо ответил Шив’кала, - Общность Дракхов просто поставит на мое место кого-нибудь другого. И мой преемник вряд ли будет таким мягкосердечным, каким был я.

- Возможно. Но ты ведь все равно будешь уже мертв. Разве что, конечно, твоя жизнь ничего для тебя не значит. В таком случае твою смерть можно просто не принимать во внимание.

Лондо сделал еще несколько шагов, продолжая рассекать воздух мечом, подобно косилке, срезающей колосья. Было ясно, что он не блефует.

Шив’кала не попятился, не запаниковал, вообще не проявил никаких чувств. Вместо этого он спокойно сказал:

- Прекрасно. Прикажи запереть его в темнице. Вернемся к этому вопросу позже. Даю слово, что я не буду настаивать на его смерти… если ты не будешь искать моей.

Лондо остановился и попытался обдумать слова Дракха, насколько позволял ему алкогольный дурман. Затем отбросил в сторону меч, пошатываясь дошел до дверей и призвал гвардейцев. Они увидели состояние императора, увидели распростертого на полу Вира, но не увидели Дракха, который исчез, чему Лондо нисколько не удивился.

- В темницу его, - приказал Лондо.

- За что он арестован, Ваше Величество? - спросил один из гвардейцев.

Лондо уставился на него мутными глазами.

- За то, что задавал слишком много вопросов. Молись, чтобы не оказаться его соседом по камере.

Неверной походкой Лондо направился по коридору прочь, и мысли бушевали у него в голове.

Он напрасно считал, что может вернуться к прежнему образу жизни. Что он, в самом деле, сможет найти счастье и взаимопонимание с теми, кого любил. Он обманывал себя. Для него, сближаться с людьми, означает подставлять их под удар Дракхов. За исключением разве что Сенны, чье присутствие во дворце он выторговал, как условие назначения Дурлы министром. Говорите что угодно о Дракхах, но, по крайней мере, заключив сделку, они свое слово держат.

Но Вир… бедный, глупый Вир, обманутый Вир, он каким-то образом случайно наткнулся на имя Шив’калы, и, произнеся его, нарисовал теперь огромную мишень на своей спине. Что с ним дальше будет? Лондо должен вытащить его из той ужасной ситуации, в которую он вляпался по неведению.

Если у тебя есть друг, любимая, ты несешь ответственность за них. И потому, сказал себе Лондо, у него больше не может быть друзей и любимых, это стало для него непозволительной роскошью.

Лондо вошел в свои апартаменты и застыл на месте.

Тимов была в его постели.

Она прилегла поперек кровати прямо поверх одеял, одетая в очаровательную ночную сорочку, на лице у нее играла лукавая улыбка. Даже во время медового месяца, необходимого завершения их заключенного по расчету брака, она никогда не выглядела столь счастливой.

- Привет, Лондо, - сказала Тимов. - А я уж думала, ты никогда не придешь.

- Не может быть, чтобы ты это серьезно, - промямлил он в ответ.

- Не беспокойся, - заверила его Тимов. - Я прекрасно понимаю, что ты немного подвыпил, и не стану требовать, чтобы ты был в лучшей форме…

- Но… теперь? Теперь? После всех этих долгих лет? Ты наверняка не…

- Лондо, - сказала Тимов с нежностью, на которую, как ему казалось, она не была способна, - Проблема именно и есть во «всех этих долгих годах». Так много возможностей упущено ради пустой ругани, ради того, чтобы нам обоим выпустить свой гнев по поводу насильственной женитьбы. Да, прошло много лет, но в конце концов я осознала возможность другого пути. Я бы очень хотела поверить, что и ты теперь чувствуешь то же самое.

Да, Лондо чувствовал, о, Тимов даже представить не могла, с какой силой он это чувствовал. Он так желал заключить жену в свои объятия, любить её, наверстать все это упущенное время. Но как бы ему этого ни хотелось, Лондо знал, что это невозможно. Все, кто был близок к нему, все, кого он любил, имели отвратительную привычку слишком быстро умирать. Чем дальше от него будет Тимов, тем дольше она проживет.