Робин Маккинли - Красавица

– А у нас, кажется, новостей и нет особых. – Очередь перешла к Хоуп. – Я хлопочу над детьми, Грейс хлопочет надо мной. Зато сидр в этом году удался на славу – лучше, чем у Мелинды, веришь? После ужина угостимся.

– Теперь, наверное, догадываешься, в честь чего мы новую кобылку назвали? – спросил Жер. – Мы так гордились своим сидром, и тут как раз эта лошадка – у Дика Джонсона купили, помнишь его? – и масть прямо точь-в-точь.

– Не могли удержаться, – кивнула Хоуп.

– Да. А мне пришлось оправдываться, что я купил ее не только за масть, – пожаловался Жервен. Хоуп рассмеялась. – А еще ты вряд ли заметила, – продолжал Жер, – но у нас теперь и коровник имеется – пристроили к конюшне. Рози там не скучает, с ней еще куры и кролики. Одиссей почему-то коров невзлюбил, поэтому пришлось городить отдельный загон.

– Богато живете, – восхитилась я.

– Ты еще не видела новый ковер в гостиной, – добавила Грейс.

– Ну, до тебя нам далеко, – возразила Хоуп. – Одно платье чего стоит.

В спешке я так и не переоделась в прогулочную одежду, помчалась как была, в тяжелом нарядном платье, мало подходящем для поездок по лесу.

– Все, мы поели, – продолжала она. – Теперь можешь рассказывать. Как ты там живешь?

– Чудище держит слово, не обижает тебя? – забеспокоился отец.

– Да, папа. – Я замолчала. Перед глазами мелькали ухоженные сады, замковые покои, невероятная библиотека и сам хозяин замка. – Не знаю, с чего начать.

– Начинай с середины, а там как пойдет. Выбирай что поинтереснее, – посоветовала Хоуп.

– Хорошо.

И я поведала им про Лидию и Бесси, про канделябры, которые загораются сами, про мою комнату, которая всегда обнаруживается за ближайшим углом. Объяснила, какой этот замок немыслимо огромный, рассказала про длинный трапезный стол, за которым можно отведать чего душа пожелает, и про блюда, которые, отталкивая друг друга, спешили наполнить мою тарелку. Рассказала про пичуг, прилетающих к моей кормушке. И про огромную библиотеку, где от обилия книг разбегаются глаза.

– Я и не думала, что в мире может быть столько книг, – заметила Грейс.

Я лишь улыбнулась и пожала плечами – не могла же я ответить: «Понимаете, многие из них просто еще не написаны». И другие подробности я невольно опускала, избегая объяснений.

Сложнее всего было с самим Чудищем. Обойтись без него в рассказе – невозможно, а ввести его туда получалось с трудом, и каждый раз, упоминая хозяина замка, я ловила себя на том, что принимаюсь его защищать. Родные привыкли представлять Чудище жутким лесным зверем, напугавшим отца, и как ни рады были они узнать, что он добр ко мне, передать словами, насколько он добрый и чуткий в действительности, я не умела. Я мямлила что-то о том, как мы с ним подружились в последнее время и как он мне дорог, но ощущала себя в некотором роде предательницей. Ведь это он силой забрал меня из семьи, от родных – как могут они простить его, как могу я его простить? Как я могу его оправдывать? Как сказать им, что я люблю его? Меня словно громом поразило. Люблю?!

Замолчав, я уставилась на огонь, сжимая в ладонях чашку с подогретым пряным сидром. Действительно, отменный сидр. Странно было пользоваться посудой, которая оставалась там, где ее поставишь, и не мчалась к тебе наперегонки по малейшему знаку. Незамысловатая пища меня тоже не смущала – смущало другое, что я теперь чужая в этой теплой золотистой кухне.

«Ты ведь только-только вернулась, – убеждала я себя. – Разлука была долгой; разумеется, ты привыкла к той жизни. Как иначе? Не волнуйся».

– Надолго ты к нам? – спросила Хоуп. – Ты говорила, тебе придется возвращаться обратно?

Я кивнула. На меня будто повеяло холодом одиночества. Я обвела взглядом лица родных.

– Да. Я только на неделю.

– Неделю? – охнул отец. – Всего на неделю?

– Но ведь ты потом еще приедешь? – предположила Грейс.

Я чувствовала себя предательницей, которую безжалостно допрашивает милый сердцу враг. Стиснув руки на коленях, я отпила сидр, но он вдруг стал горчить.

– Н-нет. – Короткое слово пронзило тишину, словно кинжал. Почему я раньше не замечала, что у огня в камине кроваво-красная кайма? – Я обещала, что больше не попрошу отпустить меня. – Как я им растолкую? Он сказал: «Без тебя мне не жить». Они не поймут, почему я должна вернуться.

– Никогда? – У Хоуп не хватило голоса договорить.

– Зачем тогда он тебя вообще отпустил? – рассердился отец.

Я понимала, что сейчас не время объяснять настоящую причину.