Лев Рыжков - Золотарь

Я усиленно заморгал, пытаясь прогнать из слипающихся в дреме глаз остатки тяжелого сновидения, все еще не веря в реальность того, что вижу. Взгляд мой фокусировался на вещах, меня окружающих. Вот складки приподнятого полога над ложем, вон, вдали, красного дерева тяжелый стол – полированная поверхность отсвечивает яркими бликами, да проступают на этой глади контуры письменного прибора. Вот над столом тронутый молью гобелен: закутанную в покрывало нимфу обступили три сатира. На их заостренных лицах застыла хищность пополам с кровожадностью. У нимфы один глаз больше другого, складки рта опущены. Лицо ее выражает эмоцию, человеку непонятную: то ли скорбь, то ли лукавство, то ли крайнее недоумение.

На полу раскинулся роскошный пушистый ковер с витиеватым, напоминающим лабиринт узором. Длинные ворсинки вяло шевелились, как колыхаемые водой морские водоросли.

Несомненно, понял я, это – мои покои. Каким-то образом я оказался здесь и лежу на нерасстеленной кровати одетый, пачкаю нежнейшее, эфемернейшее покрывало нечистой одеждой и подошвами сапог. У изголовья – массивный витой подсвечник. В одной из его чашек – расплывшиеся останки полностью выгоревшей свечи. Над изголовьем бездвижно повис золотой на вид колоколец. От его язычка спускается вниз золотая же цепочка, на конце цепочки – колечко.

Я вдел в кольцо мизинец, нетерпеливо пошевелил им. Раздался мелодичный звон, и тут же откуда-то из коридоров – зычный рев: «Барин проснулись!»

Хлопнула дверь. Вошел неопределенных занятий слуга.

– Дворецкого! – рявкнул я. – Ко мне! И немедленно!

– Сиюминутнейше будет исполнено! – расшаркался слуга, удаляясь, чтобы через несколько минут вернуться с докладом:

– К сожалению, господин дворецкий не сможет

явиться к вашему превосходительству, ибо он внезапно

заболел.

– И что же с ним такое? – спросил я.

– Вчера поздно вечером, – испуганно повествовал слуга, – в одном из коридоров на голову господина дворецкого рухнул факел. Причиною тому, быть может, расшатавшееся факельное гнездо. Посему господин дворецкий лежит в постели, жестоко страдая от ожогов.

– Но ходить-то он может?

– Н-н-наверное, может, – лепетал слуга.

– Вот и зови его сюда!

– Сиюминутнейше!

Минут через пятнадцать вошел дворецкий, важно покачивая боками. Вся нижняя часть его лица была закрыта корпиевой повязкой. Под нею скрывались нос, шея и подбородок господина дворецкого. Концы повязки крепились за ушами, отчего последние несколько неестественно оттопыривались.

– Доброе утро, господин барон!– произнес дворецкий.

– Для кого-то оно не будет добрым, господин дворецкий! – заявил я, неспешно подымаясь с ложа и закуривая трубку.

Брови дворецкого мохнато сошлись к переносице, образовав на лбу двойную складку. Складками сложился и бинт на лице.

– Будьте добры, – продолжал я ядовитейшим голосом, – растолкуйте мне: что за дрянь творится в необитаемой части замка?

– Там, господин барон,– сипло молвил дворецкий, – ничего твориться не может, ибо эта часть замка необитаема.

– Позвольте вам не поверить! – Я склонился над его перевязанным лицом почти крича. – Позвольте вам не поверить! А скажите-ка: уж не там ли опалили вы ваше лицо?

– Никоим образом не там, – недоуменно отвечал дворецкий. – А неподалеку отсюда, на втором этаже, в факельной галерее. Там, если угодно, расшаталось гнездо…

– Довольно! – прокричал я. – Свидетелей нет, но я был вчера в необитаемой части замка, и знаете, что я там видел?

– Вы не могли там быть, – перебил меня дворецкий.

– Это почему же? – вскричал я.

– По одной простейшей причине – вы никуда не выходили из своих покоев.

– То есть как это? – оторопел я.

– Обыкновенно. Весь вечер вы читали что-то. Потом же заснули. Произошло это в двенадцатом часу.

– Но… Как же так? Вы меня обманываете? Взгляните на мою одежду! Она грязна!

– Нисколько, господин барон. Впрочем, если вы желаете отдать ее в стирку, желание ваше будет исполнено незамедлительно.

Я осмотрел себя: сапоги начищены до блеска, безукоризненно белые панталоны, аккуратный кафтан. Даже шейный платок пребывал в чистоте, без единого пятнышка.

– Это более чем странно! – заявил я. – Вчера ночью я был грязен как свинья!

– У вас очень богатая фантазия, господин барон! – усмехнулся дворецкий. – Я не исключаю, что вам могло присниться, будто вы, вывалявшись в грязи, блуждаете по безлюдной части замка. Но это всего лишь сон и не более того.