Лев Рыжков: Чёрная работа революции

День стоял прекрасный и солнечный. Наконец-то наступила весна. На нестерпимо голубом и ясном небе сияло солнце, бликовало в ледяных пятнах на вершине Лысой горы, плавило залежавшийся снег, слепило глаза. В воздухе носилось одуряющее весеннее томление.

Тем не менее, настроение у Лехи было хуже некуда. И тому имелись причины. Только что, по полному беспределу, его выгнали с работы.

Впрочем, работа была так себе. Раздавать на улице рекламные листочки гнусной и жадной фирмы по установке металлических дверей. Фирма почему-то называлась «Джим-Моррисон», хотя владели ею армяне. За каждый врученный листок платили рубль. И еще двадцать, если тебе удастся уболтать потенциального клиента поинтересоваться образцом - металлической дверью, установленной здесь же, внутри стальной рамы с подпорками. Вечером эту тяжеленную дуру надо было затаскивать на рыночный склад, и делать это уже бесплатно.

Из-за этой-то двери сегодня в жизни Лехи и случилась хуйня. Он вручил какому-то не очень трезвому гражданину листовку и предложил поинтересоваться образцом. Гражданин согласился с легкостью, которая, по-хорошему, должна была Леху насторожить. Сначала все шло нормально. Колдырь дергал г-образную ручку, открывал, закрывал дверь. А потом вдруг прошел в никуда не ведущий проем, расстегнул штаны и - отлил на демонстрационный образец товара ООО «Джим-Моррисон».

Откуда ни возьмись, появился генеральный директор, пузатый Сурен, принялся вопить:

- Кто пидараса этого привел? Выгоню, да!

Недолгое служебное расследование привело Сурена к скорбной и ссутулившейся Лехиной персоне.

- Пошель отсюда, шакаль! - кипятился генеральный.

- Э, а денег за полдня? - пробовал было возмутиться Леха.

- Хуй тебе ослиный, да, а не деньги.

Экзекуция происходила прямо на остановке, у рынка. Людей вокруг было много, однако все они торопились втиснуться в маршрутки и троллейбусы. На Леху никто из них внимания не обращал.

Впрочем, нет. Чуть поодаль стоял один дед в облезлом пальто и стоптанных ботинках. Седые волосы старика были всклокочены. И еще - взгляд у него был очень пристальный. Он словно пронзал Леху насквозь, проникал в самые потаенные глубины его души.

На секунду Леха показался себе бабочкой, которую пришпиливает к гигантской и жуткой доске булавка энтомолога.

По дороге домой Леха пытался убедить себя, что не расстроился. В конце концов, Лысогорск - город не маленький. Найдет он себе еще работу. И не такую дерьмовую, а получше. А то, что их этого гадского «Джим-Моррисона» погнали, так это даже и лучше. Только надо было самому уйти.

Домой в такую рань не хотелось. В конце концов - что там? Батя вчера напился, сейчас пиво квасит, на всех орет. Матушка - тоже орет, ему в ответ. Еще младенец в другой комнате, где Зинка с мужем живет, заливается. Да и у сеструхи тоже - глотка луженая. И муж ее, Костя, тоже кричать ох, как может.

Крик стоял в квартире постоянно. И среди ночи тоже. Начинал, как правило, младенец. Вскакивала Зинка, принималась его успокаивать. Но куда там… Леха не знал, какие положительные качества унаследовал от мамы с папой этот чудовищный ребенок, но доподлинно понимал, что способность к визгу у него явно проявляется неспроста.

Затем принимался горланить Костя, сеструхин муж:

- ЗАТКНИ ЭТО ЕБАНОЕ ОТРОДЬЕ, А ТО Я ЕМУ МОЗГИ ВЫШИБУ!!!

- САМ ЗАТКНИСЬ, УПЫРИНА СРАНЫЙ, БУДЬ ПРОКЛЯТ ТОТ ДЕНЬ, КОГДА Я ВЫШЛА ЗА ТЕБЯ ЗАМУЖ!!! - отвечала Зинка.

Затем в общий хор профундическим контрапунктом включался батя.

- КОСТЯ, ЕБАНЫЙ ТЫ ПИДОР, ПОКА ТЫ ЖИВЕШЬ В МОЕЙ КВАРТИРЕ, С МОЕЙ ДОЧЕРЬЮ И ВНУКОМ ОБРАЩАЙСЯ ВЕЖЛИВО. ИНАЧЕ Я ТЕБЕ ТВОЮ ЖЕ ЗАЛУПУ В ТВОЕ ПОГАНОЕ ЕБАЛО ЗАСУНУ!!!

И вот тут-то, визжа, как циркулярная пила, в ночную какофонию вклинивалась мамуля:

- ЛЮДИ СПЯТ, ЧТО ВЫ РАЗОРАЛИСЬ?!!!

Иногда батя с Костей начинали биться на кулаках. Но случалось и так, что ночные концерты разрешались без мордобоя, мирно.

Конечно, вопли стояли в доме не только по ночам. Спокойно обитатели квартиры, в которой жил Леха, казалось, никогда и не разговаривали. Леху они считали пришибленным, поскольку тот редко срывался на крик.

Нет, домой Лехе не хотелось.

На полпути Леха свернул в парк, купил бутылку дешевого крепкого пива.

Парк, где по зиме тусовались только сумасшедшие лыжники или совсем уж чудаки, теперь был полон народу. Леха долго бродил по аллеям прежде, чем нашел свободную скамейку.